Читаем Литературные портреты: Искусство предвидеть будущее полностью

Но Свифт – это мастер чистого юмора. Французы иногда забавы ради выдумывают абсурдистские истории, но тем не менее невольно сохраняют уважение к разуму и не любят надолго низводить его с трона. Анатоль Франс пишет «Остров пингвинов», который был бы достоин стать вымыслом в духе Свифта, но при этом не может удержаться от искушения, чтобы не подмигивать время от времени читателю, как бы говоря ему: «Успокойся, я не больше тебя верю в эту нелепую выдумку». Вот и Рабле, приводя какие-либо цифры, старается сделать их неправдоподобными. Еще одно подмигивание в сторону зрителей. Вольтер прочитал Свифта и взял за образец некоторые его романы. Кто поверит, что он пытался показать в «Микромегасе»[440] нечто большее, чем просто символ? Будь Свифт французом и нашим современником, он бы нашел в нашем псевдонаучном вздоре богатый материал для Лапуты[441] 1967 года. Я знаю всего лишь один очень яркий пример такой сатиры, но он как раз от нашего специалиста по английскому языку – Робера Эскарпи с его «Литератроном»[442].

Это издание Свифта содержит очень занятный глоссарий, придуманный Свифтом для языка народов, у которых побывал Гулливер. Издатели изучили те приемы, что использовал Свифт в своем словотворчестве, и те, что он частично позаимствовал у Рабле: соединение частей слов из разных языков, например: «mirplus» – «в придачу ко мне» – смесь немецкого и французского; перетасовка букв (например, в языке Рабле превращение «брелан»[443] в «брледанд»). Язык гуигнгнмов пересыпан звуками «г», «л» и «в», которые удачно передают эффект лошадиного ржания и одновременно «веселую кельтскую походочку». Эту игру ввел в обращение Льюис Кэрролл в своей «Алисе в Стране чудес». Думаю, что такие писатели, как Борхес и Кено[444], получили бы от нее большое удовольствие.

Существует мнение, что Свифт, безжалостно уравняв людей с другими существами, продемонстрировал очень смелый и мрачный образ мыслей, но оказался не способен предложить позитивную философию. Я думаю, не стоит интерпретировать слишком пессимистично его вымыслы – фантастические и совершенно бескорыстные. Свифт не собирается предлагать людям гуигнгнмов в качестве примера для подражания. Его лошади не обладают моральным совершенством. Гулливеру приходится объяснять им наши пороки, потому что злоба и ложь им неведомы, к тому же он выставляет нас на суд существ, которые не способны понять людей. «Правда на стороне гуигнгнмов, но жизнь на стороне йеху». Свифт выдумал и тех и других, рассчитывая смутить читателя и заставить его думать. Для того чтобы вырвать человека из плена предрассудков, нужно сначала сбить его с толку и шокировать.

Такова роль этого очень мрачного юмора.

Лоренс Стерн,

или Сентиментальный путешественник

Я всегда любил Стерна. Разумеется, я не перечитывал «Сентиментальное путешествие» и «Тристрама Шенди» так же часто, как «Войну и мир», «Отца Горио» или «Обретенное время». Но этот благожелательный пастор, не чуждый фривольности, обладал мудростью и чувством юмора. Страстный читатель Рабле и Монтеня, Стерн разделял конструктивный характер их скептицизма. Будучи оригинальной творческой натурой, он изобрел роман новой формы, очарование которой загадочно и трудноопределимо. Дидро обязан ему идеей «Жака-фаталиста»; и даже если мы не можем наверняка утверждать, что Пруста и Джойса вдохновили его произведения, неоспоримо то, что задолго до них Стерн пустился в рискованную авантюру многотомного романа, в котором нет единства действия. Анри Флюшер[445], директор Французского дома Оксфордского университета и переводчик Т. С. Элиота, посвятил ему великолепную книгу[446] – биографию и одновременно критическое исследование «шендизма» – философии, которая, как и донкихотство, гораздо серьезнее, чем кажется на первый взгляд.

Жизнь Стерна поражает своими внезапными поворотами и контрастами. Он принадлежал к влиятельной семье церковнослужителей, его прадед был архиепископом Йоркским, дядя – протодьяконом-пребендарием[447]. Его отец, Роджер Стерн, был первым неудачником в «этом процветающем обеспеченном семействе с устоявшимися традициями». Из-за проказ молодости карьера священника была для него закрыта, и ему пришлось стать военным, не имея ни малейшей склонности к этому занятию. Женившись, он возил за собой из казармы в казарму целую ораву малолетних отпрысков, которые постоянно болели и умирали в дороге один за другим. Лоренс Стерн, родившийся в 1713 году, выжил, и от этой жизни у него остались красочные воспоминания, из которых однажды возникнут образы чудаковатых военных «Тристрама Шенди».

Перейти на страницу:

Похожие книги

Зеленый свет
Зеленый свет

Впервые на русском – одно из главных книжных событий 2020 года, «Зеленый свет» знаменитого Мэттью Макконахи (лауреат «Оскара» за главную мужскую роль в фильме «Далласский клуб покупателей», Раст Коул в сериале «Настоящий детектив», Микки Пирсон в «Джентльменах» Гая Ричи) – отчасти иллюстрированная автобиография, отчасти учебник жизни. Став на рубеже веков звездой романтических комедий, Макконахи решил переломить судьбу и реализоваться как серьезный драматический актер. Он рассказывает о том, чего ему стоило это решение – и другие судьбоносные решения в его жизни: уехать после школы на год в Австралию, сменить юридический факультет на институт кинематографии, три года прожить на колесах, путешествуя от одной съемочной площадки к другой на автотрейлере в компании дворняги по кличке Мисс Хад, и главное – заслужить уважение отца… Итак, слово – автору: «Тридцать пять лет я осмысливал, вспоминал, распознавал, собирал и записывал то, что меня восхищало или помогало мне на жизненном пути. Как быть честным. Как избежать стресса. Как радоваться жизни. Как не обижать людей. Как не обижаться самому. Как быть хорошим. Как добиваться желаемого. Как обрести смысл жизни. Как быть собой».Дополнительно после приобретения книга будет доступна в формате epub.Больше интересных фактов об этой книге читайте в ЛитРес: Журнале

Мэттью Макконахи

Биографии и Мемуары / Публицистика
100 великих героев
100 великих героев

Книга военного историка и писателя А.В. Шишова посвящена великим героям разных стран и эпох. Хронологические рамки этой популярной энциклопедии — от государств Древнего Востока и античности до начала XX века. (Героям ушедшего столетия можно посвятить отдельный том, и даже не один.) Слово "герой" пришло в наше миропонимание из Древней Греции. Первоначально эллины называли героями легендарных вождей, обитавших на вершине горы Олимп. Позднее этим словом стали называть прославленных в битвах, походах и войнах военачальников и рядовых воинов. Безусловно, всех героев роднит беспримерная доблесть, великая самоотверженность во имя высокой цели, исключительная смелость. Только это позволяет под символом "героизма" поставить воедино Илью Муромца и Александра Македонского, Аттилу и Милоша Обилича, Александра Невского и Жана Ланна, Лакшми-Баи и Христиана Девета, Яна Жижку и Спартака…

Алексей Васильевич Шишов

Биографии и Мемуары / История / Образование и наука