Литературные воспоминания

у общества. Они благосклонно относились к поголовному уничтожению всякого

зла и заготовляли уже декреты, упразднявшие такое зло, около которого, однако, собирались жизненные интересы управляемых, предоставляя последним

выпутываться из дела, как умеют, и не объясняя своих идей, целей, намерений.

Контролирующей власти приходилось считаться так же точно с своими собратами

по управлению, как и с публикой. Трудно было тогда найти человека во всей

России, который ясно и отчетливо сознавал бы и предвидел результаты, какие

должны, по местным условиям, выйти из приложения его планов и убеждений. В

публике образовался целый класс людей, который всячески поощрял насаждение

новых начал и принципов, думая, что из общего перево-. рота выйдет сам собою

обновленный строй жизни и упразднит все отребье второстепенных деятелей, их

честолюбивые замыслы, их надежды на возвышение и играние ролей, незрелость

их мысли. Почти то же самое думали и настоящие герои дня, те колоссы

«редакционных комиссий», которые, не обращая внимания на шум, вокруг них

царствовавший, и одушевленные только жаждой народной пользы, шли впереди

всех твердо к своей цели — полному и обдуманному освобождению крепостных

[411]. Трагическое в их положении составляло совсем не то, что, порешив свою

задачу, они обратились в простых граждан, а то, что не прошло и двух лет, как их

труд, благодаря позднейшим прибавкам и отменам, дал результаты не те и ниже

тех, какие от него ожидались.

Усевшись в Вентноре и одолеваемый такой праздностью, что «больно было

перо взять в руки», по собственному его выражению, Тургенев задался мыслью

316

основать общество для обучения грамоте народа и распространения в нем

первоначального образования с помощью имущих и развитых классов всего

государства. Наскоро составлена была им программа общества и представлена на

обсуждение русской колонии в Вентноре. Она подробно разбиралась по вечерам в

домике Тургенева, изменялась, переделывалась и после многих прений, поправок

и дополнений принята была комитетом из выборных лиц кружка. После того

принялись за составление и переписку обстоятельного циркуляра, при котором

должен быть выслан «проект» общества всем выдающимся лицам обеих столиц—

художникам, литераторам, ревнителям просвещения и влиятельным особам, проживающим дома и за границей [412]. Из одного этого перечня уже видно, какую массу механической работы приняли на себя участники предприятия, но

благодаря настойчивости Тургенева и их усердию работа осуществилась.

Основная мысль программы, как и всех проектов того времени, поражает своею

громадностью, но подобно им и грешит отсутствием практического смысла. Она

молчала о путях, которыми следовало идти для создания массы учебных

заведений и корпорации учителей при них, не указывала на группы людей и на

центры, откуда должны были истекать распоряжения о покрытии России

народными училищами, и многое другое пропускала без внимания, Можно было

подумать, что программой руководила только мысль доказать нужду, полезность

и патриотичность общества, а подробности его осуществления предоставить ему

самому, как именно и полагал Тургенев.

Я уже покинул Уайт и находился в Аахене, когда получил от Тургенева

письмо из Вентнора, с приложением и программы и разосланного уже циркуляра:

«Вентнор. Пятница, 31 августа.

Вот вам, любезнейший друг П. В., экземпляр проекта и копия с одного из

циркуляров. Вы усмотрите из присланного, что проект подвергся незначительным

сокращениям, а в одном месте прибавлена оговорка, в предостережение от

будущих возражателей. Боюсь только, как бы это письмо не застало вас уже в

Аахене, так как, по письму таинственной Марии Александровны (Марко Вовчок), Макаров поскакал расстраивать свадьбу Шевченко! [413]

Я написал на адресе, что в случае вашего проезда письмо послать в

Петербург [414]. Нечего вас просить распространять проект наш, елико возможно.

Вы и без того сделаете все, что будет в вашей власти,— в этом я уверен. Вслед за

вашим экземпляром 10 других отправляются в Петербург и Москву. Куйте

железо, пока горячо! Вот вам копия циркуляра:

«М. г.! NN! Из прилагаемого при сем проекта программы общества для

распространения грамотности и первоначального образования вы усмотрите цель

письма моего к вам. Эта программа составлена при участии и с согласия

нескольких русских, случайно съехавшихся в одном заграничном городе, и

представляет только первоначальные черты общества. Надеюсь, что вы одобрите

мысль, которая лежит ей в основании, и захотите посвятить ей и собственные

размышления и беседы с друзьями. Я бы почел себя счастливым, если бы ко

времени моего возвращения в Россию (весной 1861 года) предлагаемая мысль

317

получила обработку, достаточную для приведения ее в исполнение. Обращаясь к

вам, я не нуждаюсь в громких словах: я и без того уверен, что вы охотно захотите

принять деятельное участие в деле подобной важности или по крайней мере

выразите свое воззрение. Я уверен также, что вы не откажетесь распространять