Литературный призрак

На въезде в пыльный Даланзадгад, центр Южногобийского аймака, Сухэ-батор сбил собаку. Бесцветный город словно бы занесли в пустыню песчаные вихри невесть откуда. На голой земле так называемого парка женщины в платках продавали яйца и вяленое мясо. Центр города – несколько трех- и четырехэтажных домов, а дальше окраины. Грунтовая взлетно-посадочная полоса, обшарпанная больница, покосившийся почтамт, полуразрушенный универмаг. Кроме того, что на черном рынке яйцо динозавра идет за пятьсот долларов, а шкура снежного барса из Говь-Алтая – за двадцать тысяч, Сухэ-батор мало знал о самом южном аймаке Монголии. Еще меньше он думал о нем.

У Сухэ-батора мелькнула мысль заехать в местное полицейское управление и навести там шороху, но я направил его прямиком в музей на поиски Бодоо. Музей был закрыт. Не важно, в Монголии Сухэ-батор открывал любые двери. Внутри, так же как и в предыдущем музее, стояла гулкая тишина. Кабинет хранителя пустовал. С потолка в зале свешивалось большое чучело грифа, почему-то с табличкой «кондор». Один стеклянный глаз выпал и потерялся.

В книжном киоске сидела пожилая женщина и вязала чулок. Она ничуть не удивилась, увидев посетителя в закрытом музее. Похоже, ее уже давно ничего не удивляло.

– Мне нужен Бодоо, – заявил Сухэ-батор.

Она даже не оторвала взгляда от вязания.

– Он вчера не приходил. И сегодня не пришел. Наверное, и завтра не придет.

Сухэ-батор перешел на шепот:

– А можно спросить, где прохлаждается наш уважаемый хранитель?

– Спросить-то вы можете. Только я вряд ли вспомню.

Впервые за время моего знакомства с Сухэ-батором в его душе встрепенулось радостное чувство. Он вынул пистолет и щелкнул предохранителем. Потом прицелился в крюк, на котором висел гриф с табличкой «кондор».

БАБАХ!

Чучело рухнуло на пол и рассыпалось, взметнув к потолку облако перьев, пыли и кусков штукатурки. Вслед за звуком выстрела по пустым залам прокатилось гулкое эхо.

Женщина отбросила вязание и ахнула. В широко раскрытом рте чернели гнилые зубы.

– А теперь, навозная лужа, кишащая червями, слушай меня внимательно, – прошептал Сухэ-батор. – Наша беседа, вонючая гнилозубая сука, будет протекать следующим образом. Я задаю вопрос – ты быстренько отвечаешь. Если мне покажется, что ты хоть чуть-чуть увиливаешь от ответа, то следующие десять лет проведешь в очень отдаленном уголке нашей любимой родины. Ясно тебе, гнида?

Женщина побелела и тяжело сглотнула.

Сухэ-батор любовался своим пистолетом.

– Не слышу ответа.

Женщина пролепетала что-то вроде «да».

– Вот и прекрасно. Итак, где Бодоо?

– До него дошел слух, что сюда едет человек из КГБ, и он сбежал. Не сказал куда. Клянусь, господин, я не знаю, где он. Я не знала, что вы из КГБ. Клянусь, не знала.

– Допустим. А на какой улице этого чудного города живет наш дорогой Бодоо?

Женщина замялась.

Сухэ-батор вздохнул, вынул из кармана пиджака золотую зажигалку и поднес к табличке с надписью «не курить», которая стояла на прилавке. Дрожащая женщина, Сухэ-батор и я смотрели, как пылает картон, превращаясь в горстку черного пепла.

– Значит, ты хочешь, чтобы тебя изувечили в тюрьме? Или ты хочешь, чтобы я кастрировал твоего мужа? А может, ты ждешь не дождешься, когда твоих детей отправят в мусульманский интернат в Баян-Улгий? Ты наверняка слышала, что там делают с детьми.

Из-под накрашенных ресниц выступили слезы. Сухэ-батор думал было шарахнуть ее головой о стекло, но я его удержал. Женщина оторвала клочок газеты и накарябала на нем адрес:

– Вот, господин, здесь живет Бодоо с дочерью.

– Премного тебе благодарен. – Сухэ-батор выдрал из стены телефонную розетку. – Хорошего дня.

Сухэ-батор обошел вокруг дома на городской окраине. Дом был типовым, сборным, с единственной дверью. У входа стояла бочка для сбора дождевой воды – в хороший год дождь выпадает раз десять. Крошечный огород отчаянно надеялся как раз на такой год. Ветер завывал, вздымал пыль. Мой проводник вытащил пистолет и постучал в дверь. Я заставил Сухэ-батора нечаянно поставить пистолет на предохранитель.

Дверь открыла дочь Бодоо, юная, с мальчишеской стрижкой. Мы поняли, что моего проводника ждали. И что дома она одна.

– Давай поговорим спокойно, – сказал Сухэ-батор. – Ты знаешь, кто я и чего хочу. Где твой отец?

Девушка оказалась не робкого десятка.

– Неужели вы всерьез думаете, что я сдам собственного отца? И вообще, в чем его обвиняют?

Сухэ-батор улыбнулся. В темном закуте его сознания что-то зашевелилось. Окинув девушку взглядом, Сухэ-батор представил, как располосует ее ножом, подступил поближе и схватил за локоть.

Но на этот раз Сухэ-батор не получил своей добычи.

Я внушил ему непреодолимое желание отправиться в Копенгаген через Багдад, а на прощание заставил бросить к ногам девушки бумажник, в котором несколько сотен долларов. После этого я трансмигрировал из тела Сухэ-батора в девушку. Переселение далось нелегко – девушка готовилась дать отпор и собиралась закричать.