Литературный тур де Франс. Мир книг накануне Французской революции

На разбитой дороге из Тулузы в Монтобан, протяженностью в тридцать миль, она падала по четыре-пять раз в день. Собравшись было выезжать из Монтобана, Фаварже вдруг понял, что она больна всерьез. На горле у нее вздулась какая-то шишка, ноздри были воспалены, и она постоянно пыталась откашляться. С точки зрения местного кузнеца, который выступал также в роли ветеринара, у нее что-то застряло в трахее. Фаварже очень спешил в Тоннен, где нужно было решить проблему с задолженностью, а потому он отправился в путь пешком, ведя лошадь под уздцы. Дошел он до Марманда, в восьмидесяти пяти милях от Монтобана. Судя по всему, ему пришлось несколько раз переночевать по дороге (в путевом журнале ничего не говорится о том, где и как он спал; вероятнее всего, просто у дороги, завернувшись в одеяло), поскольку лошадь совсем ослабела и отказывалась есть. В Марманде человек по имени Байе, к которому у Фаварже было рекомендательное письмо, отвел его к очередному кузнецу, и тот подверг лошадь долгому и дорогостоящему (24 ливра) осмотру и лечению. Болезнь он диагностировал как gourme (то есть мыт, заболевание, сопровождаемое воспалением лимфоузлов под челюстью), возникший, по его мнению, из‐за перегрева. После того как лошадь целый день пользовали неназванными в журнале «средствами», она съела порядочную порцию отрубей и немного сена. Фаварже был в полном восторге, сочтя, что она обрела некоторую толику прежней «живости». Однако затем ее всю ночь рвало, и все, что она съела вчера вечером, вышло наружу. Она совсем ослабла, и о том, чтобы вести ее дальше, не могло быть и речи. А потому Фаварже оставил ее на попечении кузнеца и нанял другую лошадь, чтобы проделать оставшиеся до Тоннена десять миль191.

Добравшись до места, Фаварже озаботился следующей проблемой: ему надлежало каким-то образом взыскать 646 ливров с пастора по фамилии Дюбуа, который заказал у STN большое количество религиозной литературы, продал ее своим собратьям-гугенотам, а потом не пожелал платить по векселю, несмотря на то что издательство засыпало его увещевательными письмами. Фаварже выяснил, что в городе Дюбуа всем без исключения был известен как неисправимый «скверный тип». Поэтому он прибег к средству, которое при Старом режиме иногда помогало разрешать запутанные ситуации. У одного из обитателей Марманда, состоявшего в переписке с STN, был друг, у которого, в свою очередь, был родственник в доме Байя, то есть в самом влиятельном во всей округе аристократическом семействе. Получив доказательства двуличия Дюбуа, Байя де Субван, патриарх аристократического рода, пообещал свое «высокое заступничество» и вызвал Дюбуа к себе, с тем чтобы тот объяснил свое поведение. По словам Фаварже, Дюбуа, «трясясь как лист», даже и не пытался оправдываться, а вместо этого выписал два долговых обязательства, подлежащие оплате под надзором Байя, – на чем в конце концов дело и было закрыто. Noblesse oblige.

Вернувшись 28 сентября в Марманд, Фаварже обнаружил, что лошадь не выздоровела: ей стало только хуже, и рядом с уже имевшимся вздутием на горле появилось еще одно. Посему он подверг ее лечению, обычному для тогдашней ветеринарии, находившейся в XVIII веке примерно на том же уровне развития, что и все остальные отрасли медицинского знания. Кузнец прижег оба вздутия каленым железом и взял за эту операцию 1 ливр и 10 су. Примерно в это же время Фаварже пришло от STN письмо: его просили поторопиться. Он нужен в конторе, а потому должен сократить маршрут, избегая маленьких городов, и поспешить обратно, чтобы вернуться, пока не лег снег. Но как он мог двигаться быстрее, если лошадь у него едва переставляла ноги? Он попытался ее продать и выяснил, что сможет выручить за нее всего 2 луидора (48 ливров), тогда как новая лошадь будет стоить 12 луидоров (288 ливров). К тому же, судя по всему, он успел к ней привязаться: «Я знаю ее с самой лучшей стороны» (Je le connais bon). В надежде на то, что стараниями кузнеца лошадь в конце концов все-таки оправится, Фаварже решил доехать до Бордо на дилижансе, а затем вернуться в Марманд, забрать лошадь и продолжить свой путь к следующему крупному пункту назначения, в Ла-Рошель.

Бордо

В начале октября 1778 года Фаварже должен был увидеть весьма впечатляющий городской пейзаж: торговый порт с прилегающей к нему Биржевой площадью Анж-Жака Габриэля, законченной всего три года тому назад; Большой театр Виктора Луи все еще в процессе постройки; обширные набережные со стоящими вдоль них дворцами; проспекты, площади и особняки, которых только с 1700 года было построено около пятисот. Все это великолепие ясно давало понять, что четвертый по численности населения город королевства (83 000 жителей) достиг нового расцвета. Но Фаварже было не до архитектуры. Он с ходу взялся за работу, пытаясь заставить самых солидных из здешних двадцати пяти книготорговцев сделать заказ.