Литературный тур де Франс. Мир книг накануне Французской революции

Впервые Жиль появляется в полицейских архивах219. В июле 1774 года, 23‐го числа, Жозеф д’ Эмери, опытный парижский инспектор книготорговли, застал его за продажей книги с лотка за церковью святой Магдалины в Монтаржи, небольшом провинциальном центре в сорока трех милях от Орлеана. Д’ Эмери был специально направлен из Парижа, чтобы расследовать подозрительную активность на ярмарке святой Магдалины в Монтаржи, и с ходу наткнулся там на Жиля. Он досмотрел книги, выложенные на лотках, общим числом от восьми до девяти сотен, обнаружил несколько запрещенных и вызвал четверых местных полицейских для того, чтобы те конфисковали книги и сопроводили Жиля по месту жительства, в дом его тестя на улице Пюи де л’Анкан. Обыскав все шкафы, д’ Эмери нашел еще несколько книг, из коих ни одна не представляла особого интереса, если не считать экземпляр «Нескромных сокровищ» Дидро. Он взобрался на третий этаж, где у Жиля и его жены, работавшей вместе с мужем, была своя маленькая спальня, окнами на улицу. Д’ Эмери велел им обоим вывернуть карманы и забрал несколько писем и расписок. Затем он потребовал показать ему бухгалтерские книги и деловые письма. Согласно отчету д’ Эмери об имевшем место сразу после этого допросе, Жиль ответил, «что он не умеет писать и что пишут за него жена или шурин, по профессии сапожник… что никаких бумаг у него нет и нету даже ни перьев, ни письменной доски». Звучало это подозрительно, заметил д’ Эмери, хотя тут же прибавил, что, когда допрос подошел к концу, расписывался Жиль с трудом и подпись на вид была весьма неумелой. Писем от книготорговцев и поставщиков д’ Эмери нашел вполне достаточно для того, чтобы с полным на то основанием начать расследование. Так что Жиля он отправил в местную тюрьму, а сам вернулся на постоялый двор, чтобы поужинать и выспаться после с пользой проведенного дня.

Изучив изъятые бумаги, д’ Эмери следующим утром, в девять часов, пришел в тюрьму, чтобы устроить допрос по всей форме. Протокол, аккуратно выполненный рукой писца, выглядит точно так же, как большинство подобных протоколов: диалог, состоящий из вопросов и ответов, записанных в прошедшем времени и представляющих собой игру в кошки-мышки. Задавая вопросы, д’ Эмери пытался заставить Жиля выдать какую-нибудь компрометирующую информацию; Жиль, на эти вопросы отвечая, пытался этих ловушек избежать. Пересказать этот диалог можно следующим образом:

Возраст? Тридцать. Место рождения? Монсюрван, неподалеку от Кутанса, в Нормандии, сын сапожника. Место проживания? В доме тестя, также сапожника, впрочем, дома Жиль появлялся нечасто. Будучи colporteur или marchand forain, он путешествовал с ярмарки на ярмарку и с одного рынка на другой. Когда он начал торговать книгами? В двадцать лет, продавал вразнос альманах и народные гравюры. А через шесть или семь лет стал продавать обычные книги, последовав примеру двоих своих братьев, таких же бродячих торговцев. Один из них потерял на войне руку и получал пенсию, один пистоль в месяц: отсюда и прозвище Ла Пистоль, которое юный Ноэль унаследовал от старшего брата. Где он жил все это время? Нигде не жил. Жил в дороге и бывал повсюду, в Нормандии, Иль-де-Франс, Шампани, Анжу, с телегой и лошадью. Какое право он имел заниматься книжной торговлей? «Он считал, что книготорговцем является по той простой причине, что торгует книгами».

Ответ был весьма нахальный, и Жиль прекрасно отдавал себе в этом отчет: для того чтобы заниматься этим делом, нужно было принадлежать к книготорговой гильдии или по меньшей мере иметь на руках официальную лицензию (brevet de libraire). Тем не менее д’ Эмери пропустил его мимо ушей, предпочтя сосредоточиться на ключевом вопросе об источниках поступления товара. Жиль сказал, что книги покупал в Париже, а еще у вдовы Машюэль в Руане и старательно избегал всего недозволенного.

А не было ли у него каких-нибудь других поставщиков? Никаких. Не помнит ли он некоего человека по имени Адам? Ну… был один Адам, который служил приказчиком у вдовы Машюэль, но Жиль уже год как ничего о нем не слышал. Это ложь! Просматривая бумаги Жиля, д’ Эмери нашел письмо от Адама, написанное всего несколько недель тому назад. Наверное, оно было в кармане у жены, попытался выкрутиться Жиль, потому что сам он ничего об этом письме не знает. А как в таком случае он объяснит тот факт, что в этом письме Адам, вполне приятельским тоном, предлагает снабжать его книгами непристойного содержания? Ну… Жиль признал, что купил несколько экземпляров «Дамской академии» (книги, которая в наши дни проходила бы по категории жесткой порнографии). А кому он их продавал? Деревенским священникам в тех местах, по которым ездил, и разным другим людям.

Здесь защита Жиля затрещала по швам, а вопросы стали бить в самые слабые точки. Нижеследующий пересказ, в форме диалога, максимально близко следует оригиналу.