Литературный тур де Франс. Мир книг накануне Французской революции

Ни Шарме, ни его жена не описывали эту публику в деталях, однако по разбросанным там и сям замечаниям можно составить о ней общее впечатление. Вероятнее всего, бóльшую часть покупателей у них в магазине составляли читатели, так или иначе связанные с юриспруденцией. В мае 1777 года Шарме просил STN напечатать несколько трактатов из этой области знания и оценил примерное количество экземпляров, которые издательство сможет продать в городах, где есть парламенты (Париж и Безансон возглавляли этот перечень, и на них приходилось по сто экземпляров; замыкал его Экс-ан-Прованс с сорока). В марте 1785‐го мадам Шарме написала, что ее покупатели требуют «Обращение независимого наблюдателя к адвокатскому сословию об упадке французской судебной системы» (Un Indépendant à l’ ordre des avocats sur la décadence du barreau en France), памфлет Жака-Пьера Бриссо, направленный против французского судопроизводства, поскольку «таково нынешнее состояние суда в нашем городе». Несколько раз в письмах из Безансона упоминаются конкретные покупатели: маркиз, магистрат, соборный каноник и четверо армейских офицеров. Вне всякого сомнения, большое количество продаж приходилось на гарнизон. В феврале 1780 года Шарме написал, что не имеет больше возможности заказывать мемуары военного министра Клода-Луи де Сен-Жермена, поскольку из‐за Американской войны размещенный в Безансоне гарнизон существенно сократился. А в 1787 году мадам Шарме написала, что она поймет, сколько заказывать экземпляров трудов Фридриха II, только после того, как ей будет доподлинно известна численность гарнизона на момент выхода книги из печати. Ни в одном из писем не идет речи о книгах, купленных представителями низших классов, однако, так же как и многие другие провинциальные книготорговцы, Шарме использовал свой магазин еще и как коммерческую библиотеку (cabinet littéraire), посетители которой платили небольшие взносы за доступ к книжным полкам. Всякий переступивший порог магазина имел, таким образом, возможность встретить там людей из самых разных сословий и профессиональных сфер, за исключением ремесленников и рабочих.

В письмах Шарме также немало деталей, связанных с двумя другими аспектами книжной торговли: коммуникацией и транспортировкой. До 1778 года прибывшие из Швейцарии тюки с книгами снабжались сопроводительными документами в конторе Генерального откупа, а затем досматривались в интендантстве. В письме от 13 августа 1775 года Шарме объясняет, что лично участвует в досмотре и что ему удалось подкупить нескольких служащих и теперь они только для вида просматривают несколько листов в самой верхней части каждого тюка. Если уложить запрещенные книги на дно, то STN могут быть уверены, что они дойдут до Шарме в целости и сохранности. Более того, благодаря особым «разрешениям от интендантства», Шарме помогал переправлять книги STN другим клиентам на территории Франции. Время от времени ему удавалось всучить чиновникам фальшивую накладную, изготовленную в STN, что давало возможность забирать груз совсем без досмотра. Он мог вмешаться даже в тех случаях, когда запрещенные книги конфисковали по дороге, и добиться их выдачи. В начале сентября 1775 года Шарме узнал, что три тюка, отправленных из Нёвшателя, только что были задержаны во Фрамбуре. Он предложил их вызволить, даже несмотря на то, что они были направлены для передачи другим книготорговцам: «Мне придется воспользоваться одним особенным знакомством, чтобы вытащить вас из этой передряги… однако… необходимо приберегать такие возможности на будущее и прибегать к ним в случае крайней нужды».

Случай с этими тремя тюками оказался сложным, поскольку в них были экземпляры «Опыта о деспотизме» Мирабо, книги, от которой французское правительство пыталось оградить читателей при помощи особых указов, которые разослало через парижскую штаб-квартиру Генерального откупа, не поставив об этом в известность безансонского интенданта. Шарме беспокоился, что этот инцидент может в дальнейшем помешать STN доставлять ему книги, особенно если в процесс досмотра начнут вмешиваться представители безансонского налогового ведомства, которые были на ножах с его друзьями из интендантства. «Если они возьмутся за дело всерьез, у меня могут быть неприятности, – написал он 4 октября 1775 года. – Я пойму по их виду, сможет ли [уже отправленный тюк с несколькими запрещенными книгами] пройти легко и смогу ли я провести другие вскоре после этого… Я по-прежнему делаю все, что в моих скромных силах. Но поймите, пожалуйста, и вы, что я должен соблюдать необходимую осторожность». Доверительный тон этого письма показывает, насколько тесно Шарме был связан с STN, хотя требование осторожности все равно оставалось ключевым фактором в их отношениях. Пускай у него тон искушенного в книжной торговли дельца, но он никогда не проявлял большой активности в сбыте запрещенных книг и рисковать не желал.