Литературный тур де Франс. Мир книг накануне Французской революции

К этому времени в переписке между издательством и книжным магазином стали отчетливее личные интонации. Как и многие другие провинциальные книготорговцы, Шарме проводил немало времени в разъездах, продавая книги разносчикам и хозяевам книжных лавок в маленьких городах, проверяя надежность маршрутов, по которым приходил товар, и договариваясь с оптовиками и издателями. И как многие другие жены провинциальных книготорговцев, мадам Шарме вела корреспонденцию в его отсутствие. Как правило, в тех случаях, когда за переписку брались жены, качество письменного текста снижалось и с точки зрения правописания, и с точки зрения грамматики – поскольку девочки в большинстве своем получали образование уровнем ниже, чем мальчики. Однако у мадам Шарме были прекрасный почерк и безупречный синтаксис, и она ничуть не боялась запутаться в сложных грамматических конструкциях, даже если приходилось прибегнуть к сослагательному наклонению в прошедшем времени. Листая досье Шарме, можно едва ли не вживую представить себе прекрасно сработавшихся между собой партнеров, мужа и жену, которые вместе борются с изменчивыми политическими и экономическими обстоятельствами – и с несчастьем личного характера. К непрерывному потоку деловой информации в письмах постепенно начинают примешиваться замечания о состоянии здоровья Шарме, поначалу как бы между делом, но с ходом времени все более тревожные.

В первый раз мадам Шарме упомянула о здоровье мужа 25 сентября 1781 года, когда он вернулся домой после одной из своих многочисленных деловых поездок к швейцарским поставщикам и к собственным клиентам во Франш-Конте. Он выздоровел и в следующие двенадцать месяцев чувствовал себя достаточно хорошо для того, чтобы снова вести переписку и даже выезжать по делам. Но 6 сентября 1782 года мадам Шарме сообщила, что неделю назад он вернулся после очередной отлучки «совсем больной»: «Болезнь застала его в пути. Он пытался ее одолеть, но она одолела его. Болезнь длится дольше обычного и не отступает, во многом потому, что он не привык заботиться о себе, когда нужно, да еще и принимал бесполезные лекарства. Надеюсь, что он выкарабкается и на этот раз, но на это явно уйдет много времени». Из STN ответили сочувственным письмом, и 2 октября она написала, что здоровье мужа восстанавливается: «Нам очень повезло, что мы отделались испугом и потерей времени». Однако 3 ноября случился рецидив. У Шарме не было сил ни заниматься делами, ни даже подняться с постели, а дела между тем шли не лучшим образом. Издательство помогло по мере сил, отодвинув срок выплаты по задолженности. Кроме того, из Нёвшателя порекомендовали кое-какое лечение, которое и было предоставлено общим безансонским знакомым. Мадам Шарме ответила письмом с выражениями признательности 15 ноября и сказала, что не оставляет надежды, хотя Шарме уже три месяца прикован к постели, а доктора делают противоречивые прогнозы. Доброта, проявленная директорами STN, написала она, «заставила его пролить слезы благодарности по отношению к вам и ко всем вашим… Сейчас он уже с трудом выводит собственное имя». Шесть недель спустя, 2 января 1783 года, он умер254.

К 9 января мадам Шарме успела вступить в права наследования и возобновила переписку. Она продолжит дело сама, сказано в ее письме, и приложит все усилия к тому, чтобы отдать накопившиеся долги. Издательство ответило не только изъявлениями сочувствия и поддержки, но и формальным возвращением в режим делового «доверия», первым результатом которого стало очередное продление сроков выплат. С этого момента ее письма говорят о том, что она вновь с головой ушла в дела магазина: выясняла, чего хотят клиенты, заказывала книги, улаживала проблемы с прохождением книг через таможенный досмотр и поставляла через границу конфиденциальную информацию о переменчивой ситуации во французской книжной торговле.