Литературный тур де Франс. Мир книг накануне Французской революции

Впервые познакомившись с этой литературой, с тех пор едва ли не полностью позабытой, я решил, что в предреволюционные годы она представляла собой достаточно мощное оружие286. Но теперь, получив возможность оценивать ее в контексте всего корпуса заказанных книготорговцами текстов, я вынужден скорректировать свою точку зрения. Одна проблема связана со специфическим характером заказов, поступивших из Лудёна, от Малерба, который специализировался на запрещенной литературе куда более плотно, чем любой другой из постоянных клиентов STN. Он заказывал эти книги в больших количествах – гораздо больших, чем то было принято среди солидных книготорговцев, которые редко позволяли себе идти на риск, связанный с торговлей нелегальным товаром. По правде говоря, общая структура торговых операций Малерба настолько серьезно отличается от того, что мы можем наблюдать на примере других владельцев книжных магазинов, что у меня даже было искушение вовсе исключить его из выборки. Но делать этого я не стал, поскольку именно его предприятие дает представление о том, чем торговали многочисленные книгоноши, а их деятельность следует принимать в расчет, если мы собираемся изучать не только основные распределительные каналы, но и куда более разветвленную капиллярную систему. Однако явное предпочтение памфлетам в заказах Малерба искажает общую картину спроса на этот вид литературы287. На его заказы приходится 278 из общего числа в 1001 экземпляр затребованных книг, которые занимают первую строчку в списке «бестселлеров» (если не считать псалмов в различных изданиях, которые предназначались для читателей-гугенотов). Кроме того, он заказал 268 из 324 экземпляров «Мемуаров аббата Террэ» и 110 из 294 экземпляров «Исторического дневника о перевороте, произведенном в устройстве французской монархии месье де Мопу». Конечно, серьезный спрос на эти издания наблюдается и со стороны более консервативных и «солидных» книготорговцев, таких как Риго в Монпелье, Мосси в Марселе, Бержере в Бордо и Шарме в Безансоне. Но в расчет следует принять и еще одно соображение: даты заказов. Все пасквили, имеющие отношение к Людовику XV, были заказаны с 8 ноября 1774 по 3 декабря 1777 года, за исключением одного крупного заказа на «Частную жизнь Людовика XV» от Шарме в 1781‐м. Бóльшая часть заказов приходится на 1775 и 1776 годы. Если верить Шарме, ближе к 1780‐му спрос на подобного рода литературу резко пошел на спад. В свете этих данных я склоняюсь к тому, чтобы отказаться от своей прежней точки зрения и выдвинуть предположение несколько менее радикальное: скандальные пасквили произвели на французскую читающую публику колоссальное впечатление в середине 1770‐х, но если рассматривать весь период с 1769 по 1789 год, то доля их окажется далеко не такой заметной, так что в моем списке бестселлеров они занимают незаслуженно большое место.

Труды просветителей

Книги, написанные philosophes, в списке бестселлеров представлены достаточно хорошо, а если обратиться к полному списку из 1145 наименований, то их значимость сделается еще более очевидной. Французское Просвещение – явление настолько разнородное, что никакой перечень избранных произведений, представляющих его, не будет достаточно обоснованным. Но вверху списка бестселлеров определенно заслуживают места два произведения. Утопический роман Мерсье «Две тысячи четыреста сороковой год» популяризировал идеи philosophes, и в особенности идеи Руссо, настолько доходчиво, что книготорговцы без устали заказывали еще и еще. Вышедшая из-под пера Рейналя «Философская история», к которой приложил руку еще и Дидро, предлагала читателю огромный компендиум просветительской мысли, и, если судить по заказам книготорговцев и по большому количеству изданий, публика с готовностью раскупала эту книгу, особенно после того, как парижский парламент принял решение о ее уничтожении и 29 мая 1781 года палач публично сжег ее на площади.