Литературный тур де Франс. Мир книг накануне Французской революции

Никто из тех людей, которые сделали удовлетворение книжного спроса своей профессией, даже понятия не имел о том, что готовит почву для революции. Они решали частные и обыденные задачи, а если брались рассуждать о собственном опыте, то иллюзий не строили. Как сказал Остервальд, имея в виду свой издательский опыт: «Верить можно только в то, что ты видишь собственными глазами и можешь ухватить в кулак»318. А Жан-Франсуа Бийо из Тура, имея в виду собственный опыт в качестве книготорговца, писал в STN: «Наверняка вам известна поговорка о нашем городе или, если угодно, его характеристика… 99 богатых рестораторов и один умирающий с голоду книготорговец»319. Тот книжный мир, в котором они жили, не прощал ошибок и был слишком тесно связан со Старым режимом, чтобы пережить Революцию. Так что в конечном счете он оказался миром утраченных иллюзий.

Благодарность

В архиве Société typographique de Neuchâtel я работал начиная с 1965 года, а потому хотел бы выразить особую признательность сотрудникам и директорам Bibliothèque publique et universitaire de Neuchâtel. Директора библиотеки, от Эрика Берту до Жака Ришнера, Мишеля Шлупа и Тьери Шатлена, великодушно оказывали мне помощь, предоставив неограниченный доступ к архиву STN, а затем и услуги по микрофильмированию, ксерокопированию и оцифровке сотен и сотен документов. И прежде всего я благодарен Мишелю Шлупу за то, что он снабдил меня большей частью приведенных в этой книге иллюстраций – и за то, что пригласил принять участие в подготовке двух больших томов, опубликованных самой библиотекой: L’ édition neuchâteloise au siècle des Lumiéres: La Société typographique de Neuchâtel (1769–1789) (Neuchâtel: Bibliothèque publique et universitaire de Neuchâtel, État 2002) и Le rayonnement d’ une maison d’ édition dans l’ Europe des Lumières: La Société typographique de Neuchâtel 1769–1789 (Neuchâtel: Éditions Attinger, 2005). Морис де Триболе стал моим проводником в том лабиринте, который представляет собой собрание нотариальных документов в Государственном архиве Нёвшателя, а другие друзья-нёвшательцы помогали, чем только могли, включая предоставление жилья, что само по себе – серьезная проблема для большой семьи с весьма ограниченными средствами. Помимо коротких визитов, мы четырнадцать раз подолгу жили в Нёвшателе и в близлежащих деревнях летом и один раз зимой. Я благодарю покойных Шарли и Лилиан Гийо, которые сдавали квартиру моей жене, Сьюзен, и мне в 1966 и 1967 годах; Жаку Ришнеру, который находил для нас жилье в нескольких деревнях возле озера; Реми Шереру, который познакомил нас с покойной Анни Гуткнехт, нашей любимой хозяйкой из Ландерона; Морису и Николя де Триболе, которые пустили нас пожить в свой фамильный шато в Мотьере, наполненный мебелью XVIII века и воспоминаниями о Руссо; Филиппа и Мари-Анн Маргера, которые много раз селили нас в своем доме над виноградником; и Алена и Ан Роберов, которые столько раз готовили нам еду в своем доме на склоне горы. Друзья водили нас на долгие прогулки по склонам Юрского хребта (crête du Jura), с остановками на alpages, где нас угощали ветчиной собственного изготовления и, если дело было осенью, civet de chevreuil. Из лета в лето Жак и Ингрид Ришнер устраивали вместе с нами пикники на берегу озера, прямо напротив библиотеки. Соединив tartes au fromage с купанием, мы с Жаком возвращались в библиотеку и трудились там плечом к плечу, он над документами о типографии, я – над бумагами, связанными с книжной торговлей. Мишель Шлуп и Каролин Калам познакомили нас с обычаями gens du haut и с радостями fermes-restaurants в горах вокруг Ла Шо-де-Фона. Филипп Маргера помог мне наладить связи с местным университетом, где я преподавал на протяжении семестра в качестве приглашенного профессора, а потом неоднократно возвращался туда, чтобы прочесть лекцию или принять участие в конференции. Другие друзья тоже помогали нам, каждый на свой лад. Как воздать должное им всем? Они впустили нас с женой в свою жизнь и сами стали частью нашей жизни. Пока я работал в архиве, разбирая папку за папкой, год за годом, наши дети росли вместе с их детьми, и мы, взрослые, тоже росли, разделяя и радости, и горести на протяжении более чем пятидесяти лет. Эта книга – а также сопровождающий ее сборник материалов, который выйдет в ближайшем будущем, – представляет собой итог этого опыта, и я ее посвящаю моим нёвшательским друзьям, в память об ушедших и в знак признательности живым. И прежде всего – Жаку Ришнеру, который умер в то самое время, когда я вносил последнюю правку в конечный вариант рукописи.