Литературный тур де Франс. Мир книг накануне Французской революции

Проследив за путешествием торгового представителя по Франции в 1788 году, я попытался показать, каким образом книги находили своих читателей, а исследовав деловую переписку книготорговцев между 1769 и 1869 годами – продемонстрировать, что представляли собой эти книги, то есть обрисовать в самом общем виде характер литературы, циркулировавшей во Франции в последние десятилетия Старого режима. Конечно, этот подход к литературе трудно назвать исчерпывающим, поскольку он не принимает во внимание два ключевых ее аспекта: процесс создания и процесс восприятия. Я ничуть не собираюсь оспаривать важность изучения этих областей. Однако собственное исследование я ограничил одним-единственным аспектом литературы, который может быть рассмотрен исходя из непривычной перспективы – с уровня мостовой, по которой грохотали повозки с книгами, отправляясь в другие города и веси, и со стороны магазинных прилавков, за которыми стояли книготорговцы и которые были зримым воплощением связи между производством и потреблением. Сосредоточившись на этих тематических областях, можно прийти ко вполне надежным выводам относительно того, как расходилась литература, хотя, конечно же, ответ на главный вопрос – как выглядело «потребление» книг в XVIII веке – останется за рамками исследования. Литература как часть живого повседневного опыта – la littérature vécue – собственно, и есть та причина, по которой люди читают, а как раз читатели в моей истории встречаются не часто.

Они появляются в ней разве что спорадически, но иногда и этого довольно, чтобы составить общее представление о читающей публике. Судя по отдельным репликам в письмах книготорговцев и в таких исключительных документах, как дело о банкротстве Робера и Готье, это была довольно разношерстная публика, состоявшая из людей, принадлежавших к разным слоям среднего и высшего классов: аристократов, магистратов, правительственных чиновников, офицеров, священников, юристов, врачей, купцов, зажиточных деревенских землевладельцев и, может быть, из относительно состоятельных мелких предпринимателей в больших и малых французских городах. Что происходило в головах у этих людей, когда они читали книги, остается загадкой. Исследования по истории чтения за последнее время достигли весьма существенных успехов, но их авторы неизбежно продолжают натыкаться на незаполнимые лакуны в имеющейся информации315. Конечно же, у нас есть весьма информативные заметки на полях, тетради с цитатами и комментариями их владельцев, записи в дневниках и прочие документы, разбросанные по разным архивам, но в сумме они не дают достаточной доказательной базы, опираясь на которую можно делать сколько-нибудь надежные обобщения. Мы приговорены к изучению частных случаев: многие из этих исследований отдельных случаев выполнены мастерски, но ни одно из них не в состоянии проложить для нас надежную дорогу в прошлое.

Мы не решили проблему понимания того, как люди читали, но мы вполне можем узнать, что они читали. Тщательное изучение книжной торговли на уровне отдельных магазинов дает представление о том, какие книги продавались лучше других на конкретных рынках, от города к городу. Результаты можно свести в общую панораму книжного рынка – и даже создать на их основе ретроспективный список бестселлеров. Понятно, что буквально понимать этот список не стоит. Он может дать самое общее представление о том, какого рода литература была востребована более всего, и никак не рассчитан на то, чтобы выстроить по ранжиру конкретные издания; к тому же он покрывает только те книги, которые были представлены на рынке на данный конкретный момент, а не те, что годами накапливались в библиотеках. То явное предпочтение, что покупатели оказывали романам мадам Риккобони, вовсе не означает, что они утратили интерес к романам мадам де Лафайет, опубликованным за сто лет до этого, не говоря уже о восходящей к Античности классической литературе, на которой и была основана культура, унаследованная образованными элитами от предшествующих поколений. Во многих читательских диетах основное блюдо представляли религиозные книги, начиная с бревиариев и вплоть до теологических трактатов. Поскольку STN исходно специализировалось на протестантской литературе, католическую часть своей аудитории нёвшательцы в этом жанре баловали редко, хотя, как мне кажется, рано или поздно большинство клиентов натыкалось в каталогах на «Подражание Христу» (L’ Imitation de Jésus-Christ), книгу, выдержавшую более двух тысяч изданий со времени первой публикации в XV веке.