Литературоведческий журнал №36 / 2015

Интересно, что ни в новелле Луиджи да Порто «История двух благородных влюбленных», впервые изданной в Венеции в 1531 г.122, ни в новелле Герардо Больдери «Несчастная любовь Джулии и Ромео» (1553) – этих двух первых источниках фабулы шекспировского сюжета – нет Париса (или жениха с другим именем) как действующего лица, хотя идея выдать замуж Джульетту за знатного человека в новелле есть. Герой с говорящим именем Парис ди Лодроне (последнее имя означает «вор») обнаруживается только в новелле Банделло (Matteo Bandello, Giulietta e Romeo, 1532?, 1554). Там граф видит Джульетту в церкви и изъявляет намерение жениться на ней. Но этот герой лишь ненадолго появляется в повествовании за кадром всей истории и сам ничего не говорит. Нет даже аналога шекспировскому Парису в списке действующих лиц и в трагедии венецианца Луджи Грото «Адриана» (1578), хотя можно предполагать, что Шекспир читал эту трагедию: «Вопрос знакомства Шекспира с трагедией Грото остается спорным, однако в “Ромео и Джульетте” имеются, по крайней мере, три места (II, 2; III, 5; IV, 1), сходство которых с соответствующими местами “Адрианы” (II, 1: II, 3; III, 3) трудно объяснить случайностью»123. Существенно, что даже в том параллельном (похожем) месте, где у У. Шекспира появляется Парис (IV, 1), у Л. Грото (III, 3) такого персонажа нет. Очевидно, что Шекспир сюжетно явно усиливает значение латентного ревностного треугольника в Ромео и Джульетте.

В самом конце трагедии Ромео убивает своего соперника по любви к Джульетте, хотя сам Ромео поначалу даже не знает, кого он убивает. И лишь убив, понимает, что это

Родня Меркуцио, бедный граф Парис!
О чем, когда мы ехали верхами,
Дорогой говорил мой человек?
Не о предполагаемом ли браке
Джульетты и Париса?

(Пер. Б. Пастернака)

Однако факт остается фактом: Ромео убивает соперника. И лишь затем лишает жизни себя, предопределяя тем самым гибель Джульетты. И возможно не случайно за этой трагедией поначалу в Первом фолио шла трагедия Троил и Крессида: в принципе Джульетте была уготована судьба Крессиды, формально прикрытая вторым браком, и только по-настоящему героические качества протагонистки спасли ее от этой судьбы.

Гамлет – еще одна внешне не совсем очевидная позиция в ряду пьес, построенных по выдвинутой фабульной схеме, но не потому, что в этой трагедии ревность скрыта, а потому, что единицы схемы двоятся. Мужская составляющая схемы (ревнивец) представлена Гамлетом, но это не один герой, а два человека: отец и сын. Второй, еще ничего не зная, уже при первом своем появлении на сцену ревнует за отца, отчетливо сформулировав это в своем первом же солилоквиуме (1.2.138–157124):

Не более двух месяцев, нет, меньше.
Что за король был! Этот рядом с ним –
Сатир с Гиперионом. Мать так нежил,
Что даже ветер ей в лицо при нем
Не смел дохнуть. О небо и земля!
Я должен помнить? Так рвалась к нему,
Как будто страсть росла от утоленья.
И вот прошел лишь месяц. Ой, не знать!
Не зря зовется слабым женский пол. –
Едва ли месяц, носит те же туфли,
В которых шла за гробом вся в слезах,
Как Ниобея: – и она, она! –
О Боже! Зверь, что разума лишен,
Скорбел бы дольше – замужем за дядей.
Да – брат отца, но на отца похож,
Как я на Геркулеса. Лишь за месяц!
Быстрей, чем соль тех лицемерных слез
Ушла из русла покрасневших глаз,
Уж вышла замуж. Нечестива прыть…
Так рваться к простыням кровосмешенья!

При тут же следующей за этим солилоквиумом встрече с Горацио первой содержательной репликой Гамлета оказывается замечание о скорой свадьбе матери (1.2.174–183).

                             Я приехал
На похороны вашего отца.

Гамлет

Не насмехайся надо мной, сокурсник,
Скажи, на свадьбу матери моей.

Горацио

И правда, это следовало быстро.

Гамлет

Расчет, расчет! Печеное с поминок,
Едва остыв, идет на брачный пир.
Я лучше б повстречал Врага на небе,
Чем этот день, Горацио, мне встретить.