Литерный на Голгофу. Последние дни царской семьи

– Я могу только догадываться об этом, – честно признался Яковлев. – Но догадки нередко бывают очень далеки от действительности. Приказание о том, чтобы оставить вас в Екатеринбурге, отдал Свердлов.

– Председатель ВЦИК? – спросил Государь.

– Да, – ответил Яковлев.

– Скажите, а что будет с детьми? – Государь повернулся от окна и с тревогой посмотрел на чрезвычайного комиссара.

Яковлеву очень хотелось развеять все сомнения Николая, но он опять ответил честно:

– Не знаю.

– Куда вы из Екатеринбурга? – спросил Государь. – В Москву?

– Пока еще не решил, – ответил Яковлев. – После того как охрана над вами перейдет к Екатеринбургскому совету, я становлюсь свободным человеком.

– Человек никогда не бывает свободным, – сухо заметил Николай. – Он всегда зависит от обстоятельств и других людей. За всю свою жизнь я не был свободным ни одного дня.

– Это, наверное, плата за власть, – сказал Яковлев.

– Даже после того, как я отказался от нее, я не получил свободы. – Тяжело вздохнув, он посмотрел на Яковлева и, грустно улыбнувшись, добавил: – Если Бог не оставит, переживем и это.

Снаружи вагона возник шум, раздались громкие голоса. Государь мгновенно насторожился, но Яковлев спокойно сказал:

– Пройдите в купе Александры Федоровны. Я выясню, что там происходит.

На вокзал прибыли представители Уральского Совдепа и ЧК. Яковлев прошел в тамбур. У дверей вагона стоял председатель Уральского совета Белобородов и с ним несколько вооруженных револьверами людей.

– Где у тебя Романовы? – не здороваясь, не поднимая глаз на Яковлева, хмуро спросил Белобородов.

– Там, где им положено быть, – ответил Яковлев.

– Выводи их, – приказал Белобородов.

– Только после того, как получу расписку, – сказал Яковлев.

– За этим не задержится, – хихикнул Белобородов и, ухватившись за поручни, одним прыжком оказался в тамбуре. За ним, кряхтя, влез одетый в новенькую, но не подогнанную, а потому сидевшую коробом солдатскую шинель чернявый мужчина с точно такими же усами и бородкой клинышком, как у Свердлова и Троцкого. Для полного сходства на его длинном, узком лице не хватало только пенсне.

Они прошли в купе, где еще минуту назад находился Государь. Белобородов уселся за столик, достал из внутреннего кармана пиджака большой блокнот и, открыв в нем чистую страницу, размашисто написал:

Екатеринбург, 30 апр. 1918 г.

РАСПИСКА

1918 г. Апреля 30 дня, я нижеподписавшийся Председатель Уральского Областного Совета Ра. Кр. и Солд. Депутатов Александр Георгиевич Белобородов получил от комиссара Всероссийского Центрального Исполнительного Комитета Василия Васильевича Яковлева доставленных им из г. Тобольска:

1) бывшего царя Николая Александровича Романова,

2) бывшую царицу Александру Федоровну Романову,

3) бывшую вел. княгиню Марию Николаевну Романову для содержания их под стражей в г. Екатеринбурге.

А. Белобородов,

Чл. Обл. Исполнительного комитета

Б. Дидковский

После чего вырвал листок из блокнота и с той же ухмылкой, с какой входил в вагон, протянул Яковлеву. Тот неторопливо прочитал расписку и сказал, возвращая ее Белобородову:

– Мария Николаевна еще не княгиня, она только княжна. Княгинями становятся после того, как выйдут замуж. Я думаю, это надо исправить.

– Брось ты свои буржуазные штучки, – сказал Белобородов. – Нахватался грамоты за границей. Какая разница – княжна или княгиня? Теперь она просто арестованная.

Лицо Яковлева побелело, он положил расписку на стол и жестко произнес:

– Это для вас нет разницы, а для нее она весьма существенна. Расписка является историческим документом, в ней все должно быть точно.

– Историю пишем мы, – все с тем же неприятным смешком сказал Белобородов и поднялся. – Пошли к твоим арестантам.

Яковлев понял, что исправлять расписку Белобородов не будет. Он молча положил ее в карман и вышел из купе. Предстояло самое трудное: сообщить Государю, что он передает его в руки екатеринбургских чекистов. Постучав в дверь, Яковлев осторожно приоткрыл купе. Государь, Александра Федоровна и Мария были уже одеты и ожидали его стоя. Государь был спокоен. Александра Федоровна нервно переводила взгляд с Яковлева на Николая, потом не глядя взяла Марию за руку и крепко стиснула ее ладонь.

– Вот те, кто теперь будет отвечать за вашу жизнь, – сказал Яковлев, отступив в сторону.