Литерный на Голгофу. Последние дни царской семьи

Чекисты у ворот вытянулись в струнку. Александра Федоровна побледнела, готовая взорваться от столь бесцеремонного обращения, но Николай дотронулся пальцами до ее ладони, прося успокоиться. Открыв дверку, он вышел из автомобиля и протянул руку Александре Федоровне. Она взяла его за ладонь, придерживая платье другой рукой, спустилась на землю и встала около мужа. Затем он помог выйти дочери. Из второй машины вышла прислуга во главе с доктором Боткиным и, не смея приблизиться к императорской семье, остановилась небольшой кучкой в нескольких шагах от нее. Доктор Боткин, поеживаясь от холодного сырого ветра, оглянулся вокруг и остановился взглядом на чекистах. Оба были в поношенных тужурках, старых картузах и несвежих рубашках. На вид им не было и сорока. По всей видимости, еще недавно они работали на каком-то из уральских заводов.

Пристальный взгляд Боткина не остался без внимания. Чекисты стали разглядывать небольшой кожаный баул, который тот держал в правой руке. С баулом Боткин не расставался никогда. В нем лежали стетоскоп, аппарат для измерения кровяного давления и лекарства. Но чекисты подумали, что там находятся документы или деньги Государя и приняли его за секретаря Императора.

Голощекин все так же не оглядываясь прошел в калитку, за ним молча проследовали Николай, Александра Федоровна и Мария. Государыня шла с опущенной головой и плотно сжатыми губами. Так было всегда, когда она была крайне недовольна.

Дом оказался довольно большим, с полуподвальным этажом и низким крыльцом с навесом. На крыльце тоже стояли два одетых в гражданское и вооруженных винтовками человека. Они открыли дверь, за которой виднелась высокая лестница. Поднявшись по ней, императорская семья очутилась в просторной комнате с несколькими дверями. Одна из них была открыта, и Голощекин указал на нее рукой. Это была гостиная, обставленная довольно неплохой мебелью, на полу лежал огромный, немного вытершийся ковер. Но Александра Федоровна обратила внимание не на мебель, а на стоявший в углу рояль. Она любила этот инструмент и была виртуозной пианисткой, но за рояль не садилась с тех пор, как началась война.

Скользнув взглядом по роялю, она посмотрела на Голощекина, ожидая его дальнейших действий. Высокомерие начальника Екатеринбургской ЧК оскорбляло ее до глубины души, но она понимала, что не имеет права высказывать недовольство. Ведь именно этого добиваются чекисты. Чем более оскорбленным будешь чувствовать себя, тем большее злорадство это доставит им. Голощекин прошел через гостиную, открыл дверь следующей комнаты и сказал, не обращаясь ни к кому:

– Вы будете жить здесь все трое. Соседнюю комнату откроем тогда, когда в Екатеринбург прибудут остальные.

Александра Федоровна хотела спросить о том, где будут жить доктор Боткин и прислуга, но ей вдруг расхотелось разговаривать с Голощекиным. Он стал ей совсем неприятен. Она даже не обратила внимания на то, что в комнате, в которой предстояло жить втроем, стояла всего одна кровать. Голощекин поднял руку и, не оборачиваясь, щелкнул пальцами. В дверях гостиной тут же выросла длинная, сухощавая фигура угодливого, остролицего Авдеева. Последний раз Государь видел его на тюменском вокзале, когда шел к поезду.

– Комендантом этого дома назначен товарищ Авдеев, – сверкая выпуклыми черными глазами, сухо произнес Голощекин. – Все его распоряжения обязательны для исполнения. Со всеми вопросами обращаться также к нему.

Голощекин повернулся и, не попрощавшись, даже не кивнув головой, вышел. Александра Федоровна проводила его холодным взглядом и сказала, посмотрев на Николая:

– Почему он так обращается с нами? Мы что, уже арестованы? Арестованы, Ники? Они могут нам сказать, за что?

Авдеев, не понимавший английского языка, молча стоял посреди гостиной. Он подумал, что Государыне не понравилась комната. Уставившись на кровать, застеленную чистым шелковым покрывалом, он сказал:

– Для вашей дочери мы принесем походную кровать. Поэтому не беспокойтесь, спать на полу ей не придется.

Государыня не ответила. Она прошла в комнату и, подобрав подол платья, молча села на край покрывала. Только сейчас до нее окончательно дошло, что и она, и все остальные члены семьи действительно находятся под арестом. Все, что происходило после Февральского переворота до сих пор, было лишь ограничением свободы. Арест начался с сегодняшнего дня.