Литерный на Голгофу. Последние дни царской семьи

Она положила полные руки на спинку кровати и уронила на них голову. Николай посмотрел на ее еще совсем недавно роскошные волосы и увидел, что они наполовину седые. Он ужаснулся этому открытию и отвернулся. Государь не мог понять, когда это случилось и почему он обнаружил это только сейчас. От жалости к жене у него сжалось сердце, он сделал несколько шагов по комнате и остановился у окна, выходившего во двор. У высокого забора стояли вооруженные охранники и о чем-то разговаривали между собой. Государь снова посмотрел на Александру Федоровну, словно заново открывая ее для себя. Она подняла на него большие и по-прежнему прекрасные серые глаза, и он вдруг сразу вспомнил зимний Петербург, ясный морозный день и красивую застенчивую девушку со счастливым взглядом и разрумянившимися щеками, которую он учил кататься на коньках.

Впервые он увидел ее тогда, когда она приезжала в Петербург на свадьбу своей старшей сестры Эллы, выходившей замуж за родного дядю Николая великого князя Сергея Александровича. Тогда Николаю было всего шестнадцать, а она была еще совсем девочкой. Двенадцатилетней принцессой Гессенской по имени Аликс. Николай знал, что она, хотя и была немецкой принцессой, но жила и воспитывалась в Англии у своей бабушки королевы Виктории. В тот первый приезд Аликс не произвела на него никакого впечатления.

Но когда Николай через пять лет снова увидел ее в Петербурге, ему показалось, что еще ни разу в жизни он не встречал более очаровательной девушки. У Аликс были удивительно красивые светлые волосы и необыкновенно чистое, сияющее лицо, на котором выделялись большие, всегда немного печальные глаза. От этого лица невозможно было оторвать взгляда. Когда Николай смотрел на Аликс, у него замирало сердце, ему хотелось все время быть рядом с ней, не сводить с нее глаз, вдыхать аромат ее необыкновенных волос, целовать ее руки. Это были счастливые дни. Он заходил за ней в полдень, она быстро накидывала на себя легкую шубку, и они шли на замерзший пруд кататься на коньках или ездить на санях по заснеженным паркам Петербурга. Снег скрипел под полозьями, серебристая бахрома инея висела на притихших деревьях, иногда осыпаясь на шляпку и плечи Аликс. В этом холодном, голубоватом петербургском серебре она выглядела сказочной, и Николаю хотелось горячими поцелуями отогреть ее замерзшие ладони и раскрасневшиеся щеки. Он еле сдерживал себя от этого нестерпимого желания.

Потом они возвращались к ней и пили чай, а вечером шли в театр или на бал. Аликс не очень любила балы и приемы, потому что с детства росла в полном одиночестве, никогда не принимала участия в играх сверстников и была застенчивой. Но с Николаем, или Ники, как она его звала на английский манер, чувствовала себя непринужденно. Она впервые была по-настоящему счастлива и видела перед собой только его, ничуть не смущаясь тем, что за ней ухаживал не просто кавалер, а Наследник престола самой большой империи мира.

Аликс уезжала из России, увозя в своем сердце образ Николая и покрытых голубоватым инеем деревьев в парках Петербурга. С тех пор она каждый день думала о нем.

Встретиться снова им довелось только через пять лет, и снова на свадьбе, когда женился ее старший брат Эрнест. На свадьбу великого герцога Гессен-Дармштадского в маленький немецкий городок Кобург приехали представители царствующих династий Европы. Русский царь Александр III, не любивший заграницу, поздравлять герцога от имени российского двора послал своего сына Николая. Но прежде чем отправиться в Кобург, тот выпросил у отца разрешение сделать предложение Аликс. Александр III знал о любви сына к очаровательной молоденькой принцессе. Но он не хотел их брака потому, что всей Европе было известно о страшной болезни, преследовавшей эту семью. Болезнь называлась гемофилией, или несворачиваемостью крови. От нее умерли дядя и двоюродный брат Аликс. И Александр боялся, что ей может быть поражен кто-то из его внуков. Но Николай был так настойчив, что заявил:

– Если я не женюсь на Аликс, то не женюсь никогда! Болезнь передается не всем наследникам, а только некоторым из них. Бог помилует Россию.

Александру не раз доносили об интрижке сына с прима-балериной Мариинского театра Матильдой Кшесинской. Об этом говорил уже весь Петербург. Ничего хорошего в этом не было. После Кшесинской может появиться другая. Молодые быстро привыкают к подобным удовольствиям. Будучи аскетом и суровым приверженцем строгой семейной жизни, Император решил, что лучше женить сына на принцессе Гессенской, чем сделать из него великосветского повесу. И после долгих раздумий дал на это согласие.