Литнегр, или Ghostwriter

Зато наша с Аллой переписка стала интенсивнее. Мы делились адресами букинистических магазинов и рассказами о свежепрочитанном и свежеувиденном. Мы обсуждали преподавателей ИЖЛТ. Мы обменялись семейными сведениями: я узнала, что у неё есть почти взрослая дочка с классическим домашним именем Тата (Татьяна или Наталья? Может, Тамара? Так и не спросилось), а она — что у меня есть муж, который, после того как ушёл с церковной работы, занялся собственным музыкальным лейблом. С Аллиной стороны периодически возникал некий Волк, с которым она обсуждала синопсисы и правила готовые романы, хотя роль этого мужчины в её жизни оставалась неясной: то ли коллега, то ли собрат по увлечению литературой, то ли любовник приходяще-уходящий… Однако, о чём бы мы ни беседовали, тема литнегритянства неизменно всплывала в письмах: так беременные в коридоре женской консультации обсуждают утреннюю тошноту и анализы мочи. Литнегритянство — столь необычное состояние организма, что хочется потолковать о том, что происходит, с товарищем по… нет, «по несчастью» не скажешь. Но по определенного рода тяготам — вне сомнения.

До чего же мы разные! Выяснилось, что Алла никогда не начинает писать прежде, чем уяснит последовательность всех эпизодов и то, как они происходили: неделя, иногда и больше уходит у нее на этот предварительный труд. Я так не смогла бы! Стоило получить синопсис, как меня тотчас окружала толпа: будущие персонажи толкались локтями, наперебой лезли на первый план, и надо было срочно запечатлеть что-нибудь из того, что они вытворяли, чтобы узнать о них побольше. А сюжет — сюжет они сами образовывали. Иногда они его меняли — не радикально, не до смены убийц и жертв, но достаточно для того, чтобы наполнить книгу иным содержанием, превратить ходульную детективную схему в рассказ о гневе, мести, жадности, любви, о том, куда все эти страсти порой приводят… Что бы я ни планировала для персонажей сначала, они все могли изменить, ввести новые эпизоды, сделать старые всего лишь фоном. Так стоило ли тратить неделю на бесполезный труд?

Общаясь с Аллой на эту тему, я лучше понимала себя. Свои особенности. Свои функциональные преимущества и недостатки.

И, как ни удивительно, обнаруживала, что не я прошу у нее советов, а она у меня…

Ещё Алла наконец-то поделилась своим рассказом. Рассказ был милый… ну да, почему-то именно слово «милый» первым приходило на ум, заранее критически настроенный — потому что мы обязывались быть критиками друг для друга. Действие разворачивалось на новогодней вечеринке за городом, и почему-то всё происходящее до болезненности напомнило мои одинокие бдения на студенческих каникулах в зимнем санатории, где было полно ровесников, однако я не смогла найти там компании, хотя, в общем, и не искала, просто если не складывается, то не складывается; несмотря на то, что в рассказе компания очень даже имелась, но её весёлость и шумность лишь подчёркивали одиночество героини, которая пыталась понять, любима она или нет, и отчаянно хотела быть любимой, и отчаянно сомневалась, что способна ею быть. То, как она замерзает в лесу, куда забралась вслед за любимым лыжником, было описано хорошим языком, не без сентиментальности, которой я даже чуть позавидовала: никогда не умела её себе позволять, а ведь для массового читателя это, пожалуй, самое оно, то, что надо вставлять время от времени как изюминку. В общем, рассказ получился негромким, но точным, с той проникновенностью, которая нередко избегает именитых писателей и ночует на страницах неизвестных публике, но настоящих авторов.

От Аллы же я узнала определенные тайны двудомского двора, то есть издательства Хоттабыча, то есть самого Хоттабыча. Когда-то в советские времена он был писателем, правда, малоуспешным: по крайней мере, его фамилия мне нигде не встречалась. Но с перестройкой он одним из первых понял, что люди хотят читать не Булгакова с Солженицыным, а всякую ерунду. Более того, Хоттабыч просек, какую именно ерунду хотят читать люди. В те времена страна, двигаясь победным шагом к распаду, не замечала этого, пялясь в телеэкран. Страну захватили в плен Изауры, Марианны, Лусии… Вот этих латиноамериканских барышень (точнее, сеньорит) и привлёк себе на службу Александр Давидович. Что он сделал? Да просто посадил энное количество людей просматривать сериалы и перекладывать их события в текст.

«Хуанита проснулась ранним утром и распахнула окно. Бразильский ветер овеял ей лицо ароматами фенхеля, жожоба и только-только начинающей расцветать ореганы. Но пиршество природы не согревало встревоженную душу рыжеволосой красавицы. „Придёт ли Анхелио?“ — стучало в висках. Накануне вечером они расстались так внезапно и так неловко…»