Литнегр, или Ghostwriter

Да, признаю, тяготение к литературе — вещь живучая, и сколько ни срезай его под корень, сколько ни гоняйся за ним с мухобойкой, убить его трудно. Разве что вместе с собой. Суицида я не захотела, а потому параллельно аспирантуре пошла учиться журналистике и литературному творчеству — в то заведение при «Литературной газете», которое тогда именовалось Гуманитарной академией, навевая образы перипатетиков, гуляющих в античных садах. Впоследствии ИЖЛТ.

Глава 3 Начало славных дел

Оно у нас всё-таки было. Отмечание. Торжественное празднование моего вступления на кривую доро… на литнегритянскую стезю. Вдвоём с мужем. Пивом. В конце июля, незадолго до моего дня рождения, и почти сразу после того, как мужу сообщили пренеприятнейшее известие: православные лотки в метро закрываются, работы у него не будет уже в конце года, а может и раньше… Или — преприятнейшее? Не будет подъемов в пять-шесть утра (Олег не заставлял меня вставать вместе с ним, но невозможно не проснуться, когда спишь в одной постели), постоянной стирки черных (непременно черных) брюк и рубашек — дело не только в религиозной сдержанности, в метро все, даже торговцы, пачкаются как рудокопы; не будет инфекций, которыми он болел сам и приносил в наш общий дом… И наконец-то Олег сбреет лишнюю растительность с лица! Я его полюбила, когда его узкое лицо заканчивалось усами и клиновидной бородкой как у Дзержинского, а он ради работы на православном лотке отрастил лопатообразную бородищу. Которая и впрямь повысила выручку. Но чтобы украсила его, сказать не могу. «Купец Калашников», — высказалась свекровь по поводу сына в бороде, и то, что мне не придется каждый день видеть купца Калашникова, уже стоило литнегритянских трудов.

Но действительно ли эти труды способны нас прокормить?

Итак, в конце последнего рабочего дня Олега я подошла к его лотку в переходе станции метро «Комсомольская». Естественно, я, как и он, должна была в этом случае соблюдать православный дресс-код: широкая вельветовая юбка в пол (никаких брюк!), полностью закрывающая руки, несмотря на жару, белая кофточка и белая бандана (завязывать узел под подбородком меня не заставил бы никакой дресс-код). После того, как Олег уложил оставшийся товар — книги, платки, ювелирку — в коробки и отправил с шофером (пока таскал одни коробки, я караулила другие), мы пошли на второй этаж Ярославского вокзала. Там тогда было кафе. Времени было уже около десяти, но алкоголь в те времена отпускался круглосуточно. Мы сидели за столиком кафе, пили пиво и закусывали фастфудом как хулиганские батюшка и матушка. Тут-то и выяснилось, что к моему начинанию муж относится скептически.

— Сколько-сколько у тебя записано в контракте? Тысяча семьсот пятьдесят долларов за роман? По-твоему что, это такие уж большие деньги?

— Плюс три тысячи рублей! Почти двух тысяч долларов в месяц тебе мало?

— В месяц? А ты сможешь писать роман в месяц? У тебя же в контракте записано — два месяца!

— Два — это крайний срок. Чего там столько времени делать? Роскошные эпитеты придумывать? Оттачивать стиль? Поднапрягусь и успею за месяц. Ещё и время останется писать что-то своё.

— Не успеешь.

Пессимизм спутника жизни как обычно начал вгонять меня в злость.

— Вот и успею!

— Как?

— Как угодно! Хоть ползком! Хоть кишками по асфальту!

— Ну, вот так и будем жить, — он горько скривил рот в своей еще не подстриженной бороде. — Кишками по асфальту…

Хотя формально мы праздновали моё получение новой работы, после этих слов праздник можно было сворачивать. Пессимизм переполз и на меня. Впереди ждало беспросветное будущее с требованием выкладываться каждый день по полной программе — как Олег на своей церковной работе, только без физических нагрузок. Зато с ментальными, о величине которых я пока не имею ни малейшего представления.

В самом деле, с каких помидоров я вообще решила, что смогу за такой короткий срок — ну, пусть за два, а не за месяц — справиться с полностью незнакомой работой? Талант? Но талант до сих пор всегда проявлялся свободно, приходил, когда хотел. А тут — делать это изо дня в день. И делать не абы как, на отвяжись, а чтобы результат получился — и чтобы он удовлетворил заказчика. А вдруг талант возьмёт отгул, а то и отпуск? Вдруг получится, что хотела я заработать, а в результате попала на деньги? Лютый стыд. После такого только тяжёлая депрессия из-за того, что даже на таком поприще я оказалась ни на что не способна…

Чтобы избежать такого исхода, я принялась за подстилание соломки. Первым делом пришлось уложить в голове новое понятие — авторский лист. Я слышала его и раньше, но как-то никогда не вживляла в собственный быт. А теперь оно грозило стать не гостем даже, а постоянным собеседником, почти членом семьи. Пятьсот тысяч знаков — таковым предполагался намеченный объём романа. Больше — можно, меньше — ни-ни.