Лицей 2018. Второй выпуск

Не то чтобы в этой паранойе совсем не было рационального зерна. Что-то не то было с лимфоузлами слева в паху, плюс он чувствовал какой-то чужой интимный запах, от которого сходил с ума, как герой «Парфюмера». Но ведь все это тоже могла быть психосоматика. Тем более анализ в кожвен-диспансере не выявил ничего. Другое дело, что этому разбомбленному, страшному заведению, пожалуй, нельзя было вполне доверять, но до Москвы, как назло, стало не добраться: предвыборную гонку вдруг понесло с новой силой. Работы утроилось, сон отменился совсем, и жесткий психоз выжить точно не помогал.

Может, дело было не только в недосыпе, а в самом переезде в Москву — в широком смысле. Типичная московская паранойя, думал он много-много позже. Психической нормы, может, и не существует, а есть какая-то шаткая система тросиков, грузиков. Человека постоянно приводят в норму, незаметно подтягивают, одергивают родные, друзья, знакомые, окружение. Когда же человек перебирается в Москву, его высасывает в космос, в вакуум. Друзей нет, никого рядом нет, общения нет, а если с кем-то и есть, то не до того: надо заколачивать, как в шахте. И в этом безвоздушном пространстве нафантазируешь что угодно: некому тебя потихоньку корректировать, помаленьку вправлять мозги. Да, рядом был Юрец, а что Юрец?.. На родине они даже не дружили. К тому же Юрец был морализатор и вообще зануда страшный. А главное, он был знаком с Ариной, что означало «сразу нет». В общем, это был не тот бро, с которым можно начать задушевный разговор: «Слушай, я так слажал, как думаешь, это реальная проблема?..»

На самом деле единственное, в чем остро нуждался обезумевший от космоса Олег, — это чтобы ему кто-нибудь сказал, хоть кто: «Да брось, это полная фигня. Вероятность, что прямо СПИД или гепатит, маленькая, ну а остальное лечится на раз-два, даже если что-то есть». И Олега бы сразу выключило. Но вместо этого, обезумев вконец, он при первой же возможности ринулся в Москву, в Ясенево, в сушарню, в кофейню, куда угодно, с неясно-маньяческой целью — разыскать. Он уже действовал по правилу, когда-то почерпнутому из смешной стенгазеты в ветеринарке: если вас укусила собака и вы не знаете, бешеная ли она, — следите за ней: умрет или нет. Олег животно уверился, что как только увидит Газозу, то сразу все поймет. Шлюха — не шлюха. Бояться или нет. Жить — не жить.

В принципе, примерно так и вышло. Столкнувшись со страхом лицом к лицу, он тут же расколдовался и развязно заказал выпить ей и себе. А поскольку с напитками в заведении было не разогнаться (помимо пива в меню присутствовало саке, но даже узбечки не были в нем уверены), то почти сразу переместились в бар, который, как оказалось, тоже был в стекляшке, с другой стороны. В «освобождении от СПИДа» на основании одного только взгляда было нечто иррациональное, но дальше последовало два более четких аргумента, пусть и косвенных. Заикнувшись: «Тебя тут все знают» — и напомнив, как странно смотрели на них официантки «Шоколадницы», Олег выслушал неожиданно эмоциональную историю, как Газозу ложно обвинили в какой-то краже в этой кофейне, вызывали ментов и… И хотя маргинальность этого сюжета, казалось бы, не способствовала, Олег предпочел видеть другое: «ее тут все знают» не поэтому. А многословное возмущение, с каким она рассказывала, было едва ли не первой живой человеческой реакцией на внешний мир за всё их знакомство. И второе. Они выпили много. Он попытался трахнуть ее в туалете. Не на квартире, потому что в этот раз Юрец ночевал в Москве, да и сама Газоза, как ни странно, ничего не предлагала. Более того, поначалу вяло, заторможенно, она все активнее начала сопротивляться, а Олег далеко не сразу понял, что это не шутка или, там, игра. А когда понял, то предпочел смотаться, потому что ее, кажется, слышали. Когда он выскочил из бара в темную подворотню, где из люка натурально валил пар, как в злачных декорациях Голливуда, он сам себе казался героем, и то, с каким резиновым щелчком стянул гондон, тоже было «как в кино», хотя в кино такое не показывают. Газоза ему не дала (почему-то), и это могло ничего не значить. Но Олег предпочел понять ее отказ так: она не шлюха.

Назавтра он, похмельный, но воодушевленный, уехал в Тулу, и опять надолго, потому что там как раз взорвали какую-то машину, поймали каких-то людей, ввозивших в город пачки левых бюллетеней, и пошел совсем уж адский холивар.

Третий акт этой драмы разворачивался, может, через неделю или две: их кандидат с треском проиграл, они вернулись в Москву, нервничая, что не всё заплатят. Олег даже успел побегать по каким-то собеседованиям. Когда он вернулся в квартиру в один из вечеров, то прямо с порога увидел, как в кухне пьют чай лукавая, свежеобесцвеченная Газоза и гостеприимный Юрец. На лице которого весь вечер сменялись выражения изумления, брезгливости, заинтригованности. «Вот, девушка пришла к тебе в гости». ОК. Делая вид, что он не удивлен и всё в порядке, Олег долго разувался, прошел на кухню и налил себе чаю в контейнер из IKEA, потому что чашек было две.