Лицей 2020. Четвертый выпуск

и вроде только что проходили творчество
леонина и перотина, школу нотр-дам, органум,
а уже шёнберг, новая выразительность,
додекафония, драма крика.

так пробежали мимо семи веков музыки, изредка
останавливаясь возле достопримечательностей,
отмеченных в путеводителе, так пробежали
в белых кроссовках, рваных джинсах,
коротких юбках, сфотографировались на память,

но когда пройдём новейшее, для которого
ещё названия не придумали, — что нам останется делать
среди учебников издательства «мысль»,
среди тетрадей, исписанных мелким почерком?..

* * *

родился: в 1903 году, горьковская обл.,
ардатовский р-н, с. выползово; русский
работал: учителем русского и литературы в средней школе
проживал: белохолуницкий р-н, трудпосёлок № 1
приговорён: кировский облсуд 29 марта 1943 года
по статье 58.10 УК РСФСР

(пропаганда или агитация, содержащая призыв к свержению,
подрыву или ослаблению советской власти
или к совершению отдельных контрреволюционных
преступлений, предусмотренных статьями 58.2–58.9
настоящего кодекса)

приговор: 10 лет лишения свободы
с поражением в правах на пять лет
с конфискацией имущества
реабилитирован: 18 марта 1960 года

так выхватила из темноты истории
жизнеописание незнакомого,
нестарого мужчины и подумала,
что и моему отцу могло быть сорок лет,
когда всё это началось, разметало, высушило,
ушло с дымом

то прошло не полвека с лишним,
а на секунду глаза закрыла

Номинация Проза Второе место Сергей Кубрин Мирный житель. Сборник рассказов

Швей

Тюрьма его не исправила.

За шесть лет он лишь дважды нарушил порядок (курил в неположенном месте), но принципиально не подавал на условно-досрочное. Дома никто не ждал, а просить не любил. Не умел. Вот и просидел от звонка до звонка простым мужиком.

Во время сидки Шамиль сварганил, наверное, тысячу полицейских шапок и сколько-то парадных кителей. Руководство МВД заключило с дружественной ФСИН контракт, и теперь заключённые заботились о внешнем виде следователей и оперативников.

— Они нас садют, мы их надеваем, — возмущался то один, то другой.

— «Садют», «надеваем», — бурчал Швей. Он много читал и со временем стал замечать безграмотность заключённых. Было дело, поправил одного блатного, но получил под дых. Хорошо, не в почки.

— Ты не воруй — садить не будут.

— А я, может, не ворую. Беру и забираю.

Голосовой шторм сбивал к вечеру с ног. А утром всё повторялось: цоканье игл, вибрация механизмов. Каждый раз, когда Швей придавал шапке форму, то представлял голову своего следака. Голова без тела — брошенная, как мяч, на пустом футбольном поле. Швей старательно затягивал швы.

Каждый месяц на специальный счёт ему сыпалась копеечная зарплата. И вот сейчас он выходил на свободу с достойной суммой, которую мирный житель получил бы за две рабочих недели.

Вернулся в однушку. Получил у соседки ключи — та ни слова не сказала, молча протянула связку. У них прежде имелась договорённость: следить за порядком — ну, чтобы труба не потекла, проводку не замкнуло. Соседка достойно выполнила задачу, поскольку знала Шамиля с малых лет, и родителей его знала, пока те были живы. Сейчас же свято надеялась, что бывший зэк не станет тревожить её скромное пенсионерское существование.

— Надолго ли вернулся? — спросила всё-таки.

— Нет, — старался никогда не обманывать, — скоро опять заеду.

Соседка махнула и закрыла дверь.

Швей пил разливное пиво, ел ржаной хлеб и пельмени с майонезом. В мирской сытой жизни он хуже соображал.

Утром наведался на автомойку, где брали ранее судимых. Сейчас там трубил Трактор, а прежде Жук и Глазик. Все они мотали срок в родной ИК-5 и знали, что такое строгий режим. Трактор сказал, вакансий нет.