Лицемеры

— На то я и заноза в заднице, чтобы меня все не устраивало, разве нет? — вкрадчиво уточнил Дик, развернувшись к нему. Редактор выпучил глаза и осторожно рассмеялся.

— Ну, если решил ей быть, то вопросы отпадают, — он примиряющее поднял ладони вверх. — Но если без шуток, то славная обложка, молодец…

— Вот только не надо, — выдавил из себя Дик, еле сдержавшись, чтобы не ударить старика, настолько омерзительным было его притворство.

— Ладно, художнику видней, — Олдли засеменил обратно к своему рабочему месту. Дик провожал его взглядом. Как же его тошнило от их масок. Еще какое-то время он стоял в раздумьях посреди офиса.

— Хотя знаешь, оставь эту распечатку, — решил он, обратившись к Руперту, а сам стал собираться.

— Ты куда? Рабочий день только начался…

— А не могу я тут работать, — процедил Дик, снова вводя номер в ПО на своем компьютере.

— В смысле? Почему это? — воскликнул редактор.

— А вы будто и не знаете, — телефон Дик зазвонил, и он захлопнул за собой дверь в офис. Стоило ему выйти на улицу, как в трубке послышались голоса.

— Ты видел эту истеричку?

— Да не то слово, — пробормотал Олдли. — Ну, хоть ушел, и на том спасибо. Без него и дышится как-то легче.

— Как он услышал, что мы его занозой в заднице прозвали?

— Да ничего он не слышал. Он и сам об этом прекрасно догадывается, — редактор забулькал от смеха.

— Ты видел, как он стоял, наш маленький ковбой? Нет, не подходит, — передразнил Руперт.

— Да-а… При Шоне то он не такой смелый. При нем он бы с кресла своего не вставал…

— Ага, наверное, думает, мы это не видим, не замечаем…

Дик с ненавистью выключил телефон и чуть не бросил его на проезжую часть под машины. Нет. Телефон ему не враг, а друг. Верный друг. А враги по ту сторону трубки. И как же столько месяцев он не замечал все эти переглядывания за его спиной. Конечно, Дик догадывался, что не пользуется особым уважением у коллег, но чтобы настолько? Не зря, не зря он не доверяет людям. У каждого из них припасено для него скверное словцо в спину.

Единственные, кто не делал так, были его родители. Надо отдать им должное. Когда Дик в чем-то допускал оплошность, отец занимал диван, а мать усаживалась в кресло и вместе они начинали в третьем лице обсуждать своего сына.

Обсуждения были довольно оскорбительного характера, но была в них одна особенность. Дик сидел в своей комнате, а они в зале, но при этом слышал каждое их слово. А все потому что на то и был расчет.

— Как же он надоел не выжимать за собой тряпку для посуды, — причитала Долорес. — Вот хоть бери и на голову ему выжимай, не поймет…

— А видимо тупой у нас Дикки, — громко смаковал отец, — три извилины.

— Так я ему уже десять раз говорила, Питер!.. Что тряпка загнивает, и приходится отрывать от рулона новую. Это что ему, туалетная бумага что ли?

— Да позорище… Сам не заработал еще ни цента для дома.

— Господи, как же он надоел, что мне с ним сделать, убить его что ли, чтобы запомнил?

— Да, видимо, надо запретить ему пользоваться тряпкой, пусть ручонками своими моет, тупица…

— Ага, конечно! Чтобы еще посуду перебил?

Хотел того маленький Дик или нет, ему приходилось это слышать. А если он и закрывал дверь в комнату в этот момент, Питер как бы под предлогом пойти на кухню проходил по коридору мимо, и рывком дергал ручку двери, чтобы та наверняка открылась.

Не то чтобы с них стоило брать пример Руперту и Олдли… Но все же тот фантастический уровень притворства, которого они сегодня на глазах Дика достигли, пожалуй, был вообще хуже всего. Неприятнее любых оскорблений, когда-либо выплюнутых ему в открытую.

Глава 7. Тест на верность

Правило № 7. Говори то, что не слушают. Слушай то, что не говорят.

Он быстрым шагом несся от своих мрачных дум, никого не замечая, но впереди на дороге переминалась с ноги на ногу женщина, промоутер. В каком-то клоунском костюме, достаточно миловидная, она с теплой улыбкой протягивала надвигающемуся Дику рекламный буклет. Их глаза встретились, и у Дика не получилось ей отказать.

На буклете величественно красовались миксер, тостер и мультиварка. Скидка на кухонный гарнитур. Дик скомкал буклет и швырнул в урну.

А ты не думал, что Жаклин избегает тебя не потому что ты ей противен, а потому что она тебя стесняется?

Она избрала тебя, а не Шона, но постеснялась прямо объяснить, чем же обусловлен этот выбор. Предпочла убежать. Такой уж характер. Ведь существуют люди, что пытаются скрыть свою симпатию к человеку напускным и иррациональным равнодушием в его сторону, неоправданной резкостью, а то и показной неприязнью. Но это их и выдает.

Да ведь и ты относишься к таким людям, Дик. Вспомни, насколько же ты был небрежен и непоколебим, когда тебя знакомили с этой девушкой. Ты опасался выдать свой интерес.

Дик замер на пути к метро. Нет, он не пойдет домой. Он уже сказал Жаклин, что нагрянет вечером в парк. Ее любимый парк, без которого она ни дня не может. А раз она избегает Дика, то, стало быть, пойдет днем. То есть, сейчас.

— Чего так долго берешь?