Лицо другого человека. Из дневников и переписки

Знать Истину – значит знать закон существующего, закон действительности.

Но вместе с тем Истина есть и дело, человеческое действие, сообразное Правде и закону Бытия! В этом качестве она мыслится лишь как этическое действование. Последнее и заключается в таком действовании и изволении, которое вполне соответствовало бы законам и замыслу Действительности, причем соответствие для каждого отдельного конкретного случая достигается прозорливостью, интуицией, художественно-философским прозрением в совершающийся порядок вещей. В попытке определить те законы, через которые интуиция совести проникает в подлинный смысл вещей, в их правильную оценку, так что закон бытия становится законом возмездия, и заключается дело этики как науки…

«Ничто так не редко у человека, как проявление собственной воли» (Эмерсон). Все реже мы переживаем моменты свободного нравственного решения и творчества за личную ответственность. ‹…› Всего реже мы сознательно свободны в своей деятельности и жизни! В этом смысле жизнь в предании есть факт несравненно более обыденный, чем жизнь в личной сознательности. Жизнь в совершенной личной сознательности есть собственно лишь идеал, руководящая максима…

Народ есть стихийно живущая толпа, слепая в своих инстинктах и побуждениях. И народ же есть сверхличный, коллективный носитель высшей Истины. В этом смысле индивидуальное человеческое сознание может и глубоко принижаться, отдаваясь народной стихии и ее психологическим бурям ‹…› может же и вырастать без сравнения из своей ограниченности в сверхличную – народно-церковную полноту сознания.

Народ может быть и ниже, и выше индивидуально-личного сознания, и нельзя мешать в одну кучу народ как толпу и народ как сверхсложное сознание! А именно таким смешением, скачком из одной противоположности в другую, думает порешить дело наш популярный социализм!

Физиологическо-рефлекторное представление о духовной деятельности, в частности, о мышлении, приводит к тому пониманию, что всякая мысль, в том числе и наиболее отвлеченная, есть более или менее реальный проект действительности. Тем, что я строю мысль, я строю действительность, – высказываю, какою она должна быть по необходимости. ‹…›

Я мыслю и рефлекторно действую потому, что предо мною существует конкретная действительность, а я преобразую ее в другую, столь же конкретную действительность. В моем мышлении, даже в наиболее отвлеченном (каково научное, например, математическое!) я всегда строю проекты действительности. Проектирую конкретное бытие, построенное согласно моим побуждениям!

У Гарина, среди его превосходных психологических очерков, описывается процесс созревания идей у натуры «непосредственной и впечатлительной».

«Процесс мышления, результатом которого получалось такое с виду неожиданное решение, несомненно, существовал, но происходил, так сказать, без сознательного участия с ее стороны, факты накоплялись, и, когда их собиралось достаточно для данного вывода, – довольно было ничтожного толчка, чтобы запутанное до того времени положение вещей освещалось сразу, с готовым уже выводом» (Н. Гарин. «Детство Темы»).

Это тип того, как образуются душевные интегралы в подсознательной жизнедеятельности человека.

Ум в нас есть высшее и единственное зрение истины вещей и бытия. Но бывает, что он последним замечает то, что очевидно для самого примитивного наблюдения; и это последний признак падения жизни, в которой поколебался ум!

Ум страны и ее нервная система – тот класс людей, который взял на себя предводительствование жизнью и ее построение. И ум этот в качестве именно ума должен все зреть, все понимать, что творится в жизни народа. ‹…› Так-то ум и высший зритель Истины, но он же и носитель горьких заблуждений! В своих заблуждениях он может последним заметить то, что есть; и он может дойти даже до великого заблуждения человеческой истории, – будто истина не зависит от того, что есть, а зависит от того лишь, что он, «гордый творец», признает за истину! Тогда-то приходит конец ума, наголо человеческого безумия! Трагизм заблуждения и заключается в том, что ум, высший зритель истины, оказывается наименее видящим то, что есть!