Лицо на пакете молока

Рив протянул ей монету. Дженни побежала к аппарату и быстро набрала номер. А вдруг она уже начала паниковать? Вдруг выехала в школу и выяснила, что дочь не уехала на том автобусе, на котором должна была вернуться домой?

– Да? – услышала она голос мамы.

– Мамочка! – воскликнула с облегчением Дженни, хотя чувствовала, что из-за нервов обед просится наружу. – Не волнуйся. Я смотрю материалы для письменной работы по истории. Хотела позвонить тебе до приезда домой. Сара-Шарлотта говорит, что я весь день как в открытом космосе. Вы волновались? У тебя все в порядке?

– Да, все в порядке.

– Точно?

– Конечно нет. Я в ужасе. Отец сейчас на матче, поэтому я даже не смогла ему позвонить, чтобы сообщить, что тебя опять нет.

– Мам, я так ни разу и не была на игре его команды. Рив со мной, подвезет. Увидимся там, хорошо?

XIV

Команда мистера Джонсона выиграла.

– Наверное, потому, что вы с Ривом так громко за нас болели, – сказал он. – И бегали вдоль поля, чтобы быть ближе к эпицентру событий!

Он был невообразимо рад, что дочь наконец добралась и посмотрела на игру его команды, а девушка укоряла себя, что сделала это впервые. Отец представил им всех маленьких игроков его команды, и Дженни поразила теплота, с которой папа это сделал.

– Что у нас на ужин? – поинтересовался мужчина, когда они шли к автомобилям, чтобы выдвигаться домой.

– Тебя больше ничего в жизни не волнует? – спросила мама с улыбкой.

– А вот и нет, меня много чего волнует. Например, дочь и футбол мне точно важнее. – Он поцеловал супругу, чтобы показать, что и она его очень сильно интересует. Сейчас папа выглядел моложе. Морщины на лице казались не такими глубокими, как вчера вечером.

– Едем в пиццерию, – сообщила та.

Дженни, Рив и мистер Джонсон с удивлением посмотрели на женщину. Обычно мама кормила всех «настоящей» едой. Пицца всегда воспринималась как что-то несерьезное.

– Видишь, Дженни, мы на все готовы. Можешь питаться так, как тебе нравится. Только не бросай нас, как сделала Ханна.

«Однажды меня уже купили мороженым, и я позволяю делать это во второй раз».

На самом деле она не была уверенна, что сможет затолкать в себя пиццу. В голове крутилось слишком много мыслей, чтобы думать еще о грибах и пепперони.

Родители деликатно намекнули, что Риву лучше поехать домой, что он и сделал без особого желания. Но только после того, как миссис Джонсон согласилась на предложение, что он каждый день будет подвозить Дженни в школу. Семья Джонсонов поехала в пиццерию, ведя по пути разговоры о футболе и любовной жизни Дженни.

После того как официантка принесла кока-колу, а они, набрав салатов в салат-баре, вернулись к столику, мама сказала:

– Я записала нас к психологу в центре помощи подросткам, пережившим травматические ситуации.

– Я не пойду, – моментально ответила Дженни. – Я хочу сама со всем этим разобраться. – Ей уже приходилось многое скрывать от пытливых взглядов друзей и родителей, поэтому не было никакого желания делать то же самое с психиатром, специализировавшимся на подростковых драмах.

– Я тоже, – поддержал ее отец. – Ненавижу говорить о глубоко личных вещах с незнакомыми людьми. – Широким жестом он отодвинул в дальнюю часть стола солонку, тертый пармезан и заменитель сахара, словно хотел показать, что отвергает вторжение в свою приватную жизнь.

– К тому же у нас и без него все в порядке, – продолжила девушка.

Что было, конечно, ложью.

Она уже никогда не будет откровенной с отцом и матерью. Она не расстанется с пакетом молока, который будет подколот фотографией внутрь. Она будет врать. Раньше у нее не было никаких секретов, но теперь ей придется носить с собой тему с Нью-Джерси, который должен оставаться невидимым для всех, кроме нее самой и Рива.

Она глянула на папу, пытаясь представить, как тот едет в Нью-Джерси, чтобы ее украсть.

Трясущимися руками мама раздала всем салфетки.

– Мне кажется, что помощь психолога может оказаться не лишней.

Ее муж и дочь посмотрели в сторону.

– Мы пойдем все вместе, – шепотом добавила она. Именно шепот придал словам особую силу.

«Такое ощущение, будто она молится, – подумала Дженни. – Наверное, за Ханну».

И тут в ее голове возникло четкое воспоминание.

Джейн попыталась оттолкнуть его, буквально пнула ногой под столом. Но оно не исчезало. И это не был кошмар наяву, а, скорее, слова. Она жила в нерелигиозной семье, но, оказывается, знала одну молитву.

Благослови эту еду,
Благослови этот дом,
Пусть мои беды
Притихнут и уйдут.

Это была молитва, которую читали перед едой в той семье, где было много детей и поэтому было шумно. Он хотел, чтобы мы утихомирились и помолчали. Он… мой настоящий отец.

«Нет, нет, нет! Я хочу быть Дженни Джонсон, а не Дженни Спринг! Оставьте меня в покое!»

– Дорогая, о чем ты задумалась? – спросила мама.

Ей казалось, что она плывет под водой. Пришлось потрясти головой, чтобы вернуться в эту реальность.

– Да так, ни о чем.

Фальшивость тона была настолько очевидной, что даже официантка пристально на нее посмотрела.