Лицо отмщения

– Моя госпожа – дочь короля Генриха. Она попала в руки шайки разбойников. Она молит освободить ее! – почти со слезой в голосе затараторил он. – Доблестные воины, умоляю вас, заклинаю вас законами чести, едиными для всех воителей во всех краях света, спасите бедную женщину из рук кровопийцы-супостата! – уже вопил он во весь голос.

Но в голове его крутилась только одна мысль: «И все же, откуда здесь взялись рутены?»

Глава 29

Несложно пустить лошадь вплавь.

То ли дело научить ее плавать на спине!

Владимир Дуров

«В тот день пришел он в Кентербери и молился там от заутренней до вечерни. А всякого звания люд собрался у стен аббатства и в молчании ждал, пока выйдет просветленный отец Бернар из храма. Был в тот день ливень и молнии без числа, однако же никто и не подумал уйти от того места и укрыться от непогоды. И было собравшихся там столь великое число, и столь плотно стояли они, что, куда ни глянь от стен аббатства, везде были видны их страждущие лица с воздетыми к нему глазами».

Так описал этот день неведомый хроникер в своей летописи бриттов, наблюдавший столпотворение своими испуганными, полными религиозного экстаза глазами.

Бернар Клервоский не видел всего этого и не слышал сдавленный шепот толпы, перерастающий в глухой рев. Он стоял на коленях у распятия и молил Всевышнего открыть ему, что надлежит далее предпринять нижайшему из слуг Господних. Храм был пуст, огромный неф его едва освещался горевшими на алтаре свечами, но потом и они угасли, погружая наполненное величием здание во мрак. Войдя сюда, всякий прихожанин должен был почувствовать свою малость пред ликом Творца Предвечного. Бернар Клервоский чувствовал ее, и в то же время он, его тихий, но требовательный голос, его мысли заполняли весь храм. Его душа точно сама обратилась в дом Господа, в нетленное вместилище его.

По окнам били дождевые капли, и струи воды стекали там, за стеной, в ином мире, оставленном Бернаром ради крупицы вышней мудрости.

– Помилуй раба своего, Господи! – шептал настоятель Клервоской обители, вкладывая в слова невероятную, разрывающую душу страсть, которая, буде на то воля Божья, могла бы воспламенить не только свечи в пустом мрачном храме, но и весь захваченный поутру Лондон, этот вертеп злодейства и греха.

Но Отец Небесный был милостив, и пламя, бушевавшее в сердце Бернара, с яростным напором выливалось в его словах, обращенных к Божьему престолу.

– Укрепи меня, ибо слаб я и темен мой путь! – Бернар вновь, в который раз за сегодняшний день, осенил себя крестным знамением и вновь лобызал окровавленные ноги Спасителя.

– Встань, Бернар! – услышал он гордый зов. И повинуясь с ревностью, вскочил, едва не падая, едва чувствуя ноги от коленей до стоп. Мягкое сияние разлилось по храму и собравшиеся за его стенами, увидев сквозь окна неведомый свет, ревом восторга и молитвой встретили сие знамение.

– Внемли мне! – продолжал ангел, паря в воздухе над алтарем. – Немало прошел ты и немало сделал во славу Божью. Однако все это лишь капля в море. И как неисчислимы сии капли, так и грехам людским несть числа. Ты же избран Всевышним, дабы стать заступником за человецей пред ликом Его. А потому да не будет ведом тебе покой дотоле, покуда не свершится воля Божья.

– Прах я пред тобой, – завороженно глядя на ширококрылого ангела, простонал в экстазе Бернар. – Ничтожная щепоть праха! Располагай же мной, как будет угодно воле твоей!

– Встань и иди. – Гордо изрек ангел. – Ты, воинствующий духом, скажи людям своим, принявшим крест и воплотившим его в праведном мече веры, чтоб отобрали лучших и вернейших, дабы без страха и устали следовали за тобою.

– Но куда следовать мне? – вновь заговорил возликовавший душою аббат.

– Молчи и внимай, – перебил его ангел. – Как зажег Господь звезду для волхвов, пришедших к колыбели Спасителя с земными дарами, так и тебе будет подан знак для обретения дара небесного. И помни, – голос ангела стал требовательным, едва ли не трубным, – что бы ни узрел ты, десница Божья над тобой, и да не устрашишься ты в час, когда слову надлежит стать деянием. Теперь же ступай. Зри и увидишь.

Двери храма сами собой отворились пред ним, и Бернар Клервоский вышел, пошатываясь, так, что чудилось, еще шаг – и он рухнет без сил. Но вместе с тем казалось, да нет, не казалось, а виделось, как в непроглядно-хмуром небе вкруг него светятся капли падающего с небес дождя.

– Гляньте, гляньте! – вдруг закричал кто-то в толпе, указывая пальцем в ту сторону, где в ясные дни был виден восход. – Звезда летит!

И все подняли глаза к небу и увидели, как с востока на запад, перерезая, рассекая, точно пламенеющим клинком унылую серость небесного свода, летит яркая хвостатая звезда, небесный огонь, предвестница чуда или несчастья.

– Благодарю тебя, Господи, за милость твою! – не отрывая затянутых слезами глаз от обещанного знака, прошептал обессиленный Бернар. – Да свершится все по воле Твоей!