Лицо врага: Дверь (СИ)

Она падает на колени, на лицо ей падает выбившаяся из причёски прядь волос, и она видит, что прядь седая.

Надо будет вернуть ей цвет.

Она едва-едва понимает, что произошло.

Дверь распахивается, и ей плевать, даже если это ещё охрана, даже если это её пришли добивать.

Она должна была умереть уже.

Но нет, это не звессцы. Это партизанский отряд Айнаре — с ним же самим во главе. Да, точно, они вроде говорили, что хотят убить короля, она слышала…

Ей плевать, на самом деле, и на это, но…

Айнаре шокированно откашливается.

— А мы думали, ты звесская шпионка, — говорит он. Так, как будто удивляется чему-то обычному, бытовому.

И Мирите впервые смотрит на него с ненавистью.

========== Мирите с бывшими одноклассницами в Звессе ==========

Викте выглянула из-за угла и сразу спряталась. Мимо тут же пролетел боевой пульсар, но целились, к счастью, не в неё. Её, похоже, до сих пор вообще не заметили, а если и заметили, то не обратили внимания. Она очень надеялась, что и не заметят. Однако опрокинутая повозка была очень плохим укрытием — слишком низкая, да ещё и деревянная, от прямого попадания пульсара вспыхнет.

Викте подождала, выглянула ещё раз, закусила губу и рванула на другую сторону дороги. На полпути — поскользнулась на льду. Успела распрощаться с жизнью. Но тут её подхватили телекинезом, а чужой щит отбил летящий пульсар.

Девушка ещё не успела понять, что жива, как оказалась у чьих-то ног в тяжёлых армейских сапогах. Подняла голову и упёрлась взглядом в протянутую руку — тонкую, женскую. Приняла её, встала.

И обмерла — её спасительницей оказалась лийская военная. Девушка, наверное, не старше её самой, была закутана в какой-то огромный и дурацкий клетчатый шарф, скрывавший и голову, и плечи, и даже не дававший полностью разглядеть лицо, но тёмно-красная форма не оставляла сомнений. На лийке не было шинели, только этот глупый шарф, но по ней нельзя было сказать, что ей холодно. Наоборот, она сама выглядела как ледяная статуя, зачем-то одетая в шарф и лийскую форму, и была будто бы создана для окружающего пейзажа зимы и послевоенной разрухи. Особенно глаза её были к месту — почти такие, какими рисовали глаза офицеров Лие на плакатах — холодные-холодные. Только жестокости немного не хватало. Вместо неё была усталость, но её было совсем чуть-чуть. Её глаза, как ни странно, казались знакомыми.

— Скоро явится патруль, я вызвала, — как ни в чём не бывало, сказала лийка. — А нам лучше бы поскорее отсюда уйти.

Говорила по-звесски она чисто и без тягучего лийского акцента. И — знакомым голосом.

— Мири? — Вдруг поняла Викте. — Мирите ти Марианни?

— Не без этого. Привет. Но лучше не произноси эту фамилию, я сменила её после оккупации.

Бывшая одноклассница, неожиданно представшая в форме вражеской армии, уже уверенно уводила её от места разборок. Бандиты тем временем уже отстреливались от патруля лийской военной полиции, так что уходить можно было спокойно, хотя у Викте всё ещё дрожали руки. Несмотря на то, что в последнее время было страшно выходить даже на людную улицу в середине дня, она раньше никогда не оказывалась случайным прохожим в эпицентре боя. Она, конечно, не верила, что временное правительство само попросило оккупантов помочь с наведением порядка, его, скорее всего, заставили принять эту помощь, чтобы, опять же, заставить звесских граждан чувствовать благодарность к захватчикам, но, по крайней мере, они действительно помогали.

— Боялась, что лийцы тебя за одну только фамилию пристрелят? — удивлённо спросила Викте. Она не чувствовала осуждения или презрения — слишком привыкла сама выживать всеми доступными способами, но не верила, что из-за звесской фамилии и звесского отца у Мири могли быть реальные проблемы. В армию бы, наверное, не попала, да. Или она хотела в армию?

— Боялась, — Мири криво улыбнулась. — В начале оккупации в городах было всё на вид спокойно, но как только звесские солдаты далеко и криков не услышат, так у нас линчевали и за меньшее. Даже за слишком чистый звесский выговор как-то было, чтоб их. Потом-то мы порядок навели, конечно… Но трудновато, знаешь ли, спасать родину, когда родина хочет спастись от тебя.

И только сейчас Викте сообразила, и то, с трудом, что Мири имела в виду не оккупацию Звессы лийскими, а оккупацию Лие звесскими.

Значит, у них было так. Что ж. Нельзя сказать, что это неожиданно.

— Понятно.

— Ты куда шла? — деловым тоном спросила Мири.

— Я… домой, — ответила Викте. Нервно махнула рукой в сторону, в которую шла.

Всё-таки, это было слишком неожиданно. Да, в классе все знали, что Мирите имеет два гражданства, и сама считает себя патриоткой Лие. Мирите не скрывала этого даже в детстве, в начальной школе, когда её за это травили. Но, всё-таки, когда теперь она идёт рядом в форме армии Лие, когда она офицер Лие, и когда ей ничуть не странно и не неприятно быть захватчицей Звессы…

— Уже скоро вечер, и станет ещё опаснее. Почему ты одна?