Лицом к победе

Я тетю Настю в поле встретил.
С почтовой сумкой шла она,
И разносил веселый ветер:
«Война окончилась, война».
Бросали бабы плуг на пашне,
Забыв о хлебе и коне.
И становился день вчерашний
Вольней и радостней вдвойне.
Здесь раздавала тетя Настя
Конверты почты полевой,
И бабы плакали от счастья,
Сойдясь на тропке луговой.
И ребятишки, смазав пятки,
Неслись к оставшимся углам,
И там, среди родни,
солдатки
Делили радость пополам.
А тетя Настя
Стежкой длинной
В пустую хату не пошла,
И похоронная на сына
Который день ей сердце жгла.
У ног ее шептали травы.
Дрожала в поле тишина,
И гулко вторили дубравы:
«Война окончилась, война».

ВИКТОР ПАХОМОВ

У нас у всех с войною счеты.
Шел сорок первый горький год…
В разгар уборочной работы
Кружил над нами самолет.

Он не стрелял, он развлекался.

Патроны, видимо, берег.
Но вдруг из облаков прорвался
Наш краснозвездный «ястребок».

 Как мама плакала от счастья,

Сестренку и меня обняв,
Когда, рассыпавшись на части,
Стервятник вспыхнул среди трав.

Мы, подбежав, глядели немо,

И ноги налились свинцом —
Из-под разодранного шлема
Белело женское лицо.

Открытый рот, вставные зубы,

И струйка пота — не слеза,
И ярко крашенные губы,
И подведенные глаза.

Испуганно шептались травы

В тени разбитого крыла…
Не верилось, чтоб эта фрау
Кому-то матерью была.

СОН

Дымятся трубы. Крематорий.
Освенцим. Я, уже развеян,
Лечу на Родину, которой
Я и такой, сожженный, верен.

Граница. Родина. Смоленщина.

Ветряк. Речушка. Перевоз.
Седая сгорбленная женщина,
Полуослепшая от слез.

Ее морщины словно шрамы.

Глаза с извечною мольбой.
Кричу, кричу ей: «Здравствуй,
мама!
Я снова дома, я с тобой.

Вновь буду жить под отчей крышей

И никуда не пропадать…»
А мать меня совсем не слышит,
Меня не замечает мать.

Стоит, качается былинкой,

Концы платка прижав к плечу.
А я над нею пепелинкой
Летаю и кричу, кричу…

БОРИС ПУЦЫЛО ПОЛУТОРКА