Лицом к победе

Брат мой поседевший, Анатолий,
Помолчим, замедлим-ка шаги.
Вот она, дорога,
а над полем —
Коршуна широкие круги.
Нечего стесняться нам объятий
И при посторонних — слез из глаз.
Было ведь, как в сказке,
трое братьев,
Трое Александровичей нас.
Русых да с широким переносьем
Сероглазых жилистых ребят.
Мы вдвоем что хочешь переносим,
А втроем бы — легче во сто крат.
Как бы нам тогда шагалось просто.
Как бы нас любили горячо,
Каждому — по метру девяносто,
Каждому — подруга по плечо.
К красоте невесток не ревнуя.
Шли бы так, что любо посмотреть,
Грянули бы если строевую —
Роту бы сумели перепеть!
Нас бы можно было, право слово,—
Дайте лишь коней да стремена —
Хоть на все полотна Васнецова,
Хоть былину…
Если б не война.
Самый старший — что там?—
лучший самый
Где-то здесь, наверное, лежит.
Не сложилась сказка.
Над лесами
Коршун исчезающий кружит…

АНАТОЛИЙ БОГДАНОВИЧ КРАДЕНАЯ ЗЕМЛЯ

Село будили властные приклады,
Овчарок лай. Свирепые пинки.
На станции седьмые сутки кряду
Людей шатали грузные мешки.
Их наполняли тут же, на перроне,
Кубанской теплой, тучною землей.
А на нее, самой России кроме,
И права не имел никто другой.
Земля обратно сыпалась в прорехи,
Как будто не хотела уезжать.
Как будто знала, что на фермах
рейха,
В чужом краю придется ей лежать.
Земля, земля! Кормилица! Родная!
Везли тебя в глухих товарняках.
На остановках пломбы проверяя,
Курили часовые впопыхах.
И каждый раз, принюхиваясь,
молча
Стояли у вагонов, где земля,
Казалось им, могильной пахла
ночью,
Как фронтовые русские поля.
Врагов ловили всюду наши пули
И отпевали вьюга и мороз.
И где бы они землю ни копнули,
Вставали партизаны в полный рост.
Была в земле частица русской
крови,
Был русский дух, разивший как
стрела.
И на нее, самой России кроме,
Прав не имела ни одна страна.
Земля в реестры заносилась,
в списки,
На марки продавалась. Но она —
В Германии останется российской,
И прорастут в ней наши семена.

АЛЕКСАНДР ВАСЮТКОВ ФРОНТОВИК

Он в нерезкий снимок тычет,
Раздвигает пыль рукой.
— Не гляди, какой я нынче,
Вот он я, гляди какой!

По уставу брови сдвинув,
В объектив нацеля взгляд,
У молоденькой рябины
Спит молоденький солдат.

Он ли это в самом деле
В гимнастерке фронтовой,
Не его ль снега отпели
В 41-м под Москвой?

Не его ли под Берлином
Пуля черная взяла?
И не эта ли рябина
Полыхала у села?..

Пожилой, одутловатый,
Он с улыбкой виноватой
Трет залысину рукой.
— Разве я такой, ребята?
Вот он я, гляди какой!

ВИКТОР ВЕРСТАКОВ