Лицом на ветер (СИ)

Вернулась за работу. Продёргивая уток, думала. Как скоро он встанет? Что будет с ней после этого? Она не позволит больше издеваться над собой, пусть только попробует ударить её снова. Она будет защищаться, она ударит его в ответ, как тогда, в первый раз, когда ударила его по лицу. В последний раз, а он же был и первым, когда она сделала это, римлянин избил её кожаным ремнём, а потом изнасиловал уже во второй раз. Она помнила это, помнила ту боль и своё бессилие. Он сильнее её, он сильнее её даже сейчас, когда лежит тут со своим ранением.

Да, у неё был только один шанс убить его, тогда, когда он был одурманен маковым молоком, тогда Рианн ещё могла что-то сделать, а сейчас он скрутит её голыми руками, если захочет, и она сама даст повод. Он всегда был и будет сильнее её. Когда она поняла это, когда осознала его власть над собой, она оставила попытки защищаться или слишком уж сопротивляться ему. Зачем? Он просто изобьёт её, а потом всё равно возьмёт своё, как хозяин, как господин её тела. Их римский закон даёт ему на это право.

Но Рианн хорошо помнила, как его жизнь была у неё в руках, она могла убить его, но не стала. Центурион обязан ей жизнью. И пусть помнит об этом. Иначе вместо страха в её душе поселится ненависть, а уж с ненавистью она сможет его убить, она сумеет и найдёт способ это сделать.

Руки раз за разом проделывали знакомую работу, уток, основа, уток, основа. Рианн подождёт, посмотрит, что будет.

К обеду пришёл лекарь, один, без Дикса. Римляне называли их врачами на свой манер. Свенка была на кухне, и Марк сам позвал её по-свенски:

— Рианн, иди сюда… Ты нужна здесь.

Она вышла, но как же ей не хотелось! Лекарь стал говорить, и центурион переводил для неё:

— Нужна вода… Принеси.

Она принесла воды и осталась рядом, если вдруг понадобится помощь, хотя внутренне вся сжалась с содроганием. Врач быстрыми умелыми движениями проверял пульс, положив ладонь на грудь Марка, потрогал лоб, посмотрел в глаза, подняв голову за подбородок, что-то спрашивал негромко. Потом принялся снимать окровавленные бинты, здесь ему пригодилась вода, потому что бинты присохли. Чтобы не глядеть на открывающуюся взгляду рану, Рианн старалась смотреть на лицо центуриона, и видела, как через загар проступила болевая бледность. Он закрывал глаза с мукой и кусал губы, но ни разу не застонал. Как он мог это терпеть? Рианн только мельком глянула, увидела линию зашитой раны через весь живот и отступила назад, хмурясь и отводя взгляд.

Вот уж, что бы она не стала делать ни разу в жизни, так это лечить кого-то.

Вариний всё быстро и ловко помыл, аккуратно ощупал внимательными пальцами, довольно прищёлкивая языком:

— Хорошо… Замечательно… Большого воспаления нет… Это хорошо, что рана оказалась неглубокой… Ещё бы чуть-чуть…

— Да, удар был скользом… Он стоял у меня за спиной и ударил вот так, — центурион показал рукой, — из-за спины, ему не хватило длины рук и силы… Это был мальчишка.

— Понятно, — врач кивнул седой головой, — тебе просто повезло, центурион. Жар ещё немного держится, но через пару дней начнёт проходить. Рана чистая, опухолей больших я не нашёл… Начитай потихоньку вставать, много лежать нельзя, ходи хотя бы здесь… — Окинул комнату беглым взглядом. — Как аппетит? Есть уже хочется? — Марк усмехнулся в ответ. — Потеря крови восстанавливается медленно, будет кружиться голова, тошнота, далеко не ходи — можно упасть… Побольше ешь мяса, оно восстанавливает кровь… Через пару дней я приду, посмотрю ещё раз… — Сам в это время накладывал новый бинт, аккуратно, ряд к ряду. — Старый я оставлю, пусть рабыня постирает, я заберу его позже… Как станет получше, снимем швы… Всё, что зависело от меня, я сделал, теперь только вы сами…

— Спасибо… — прошептал.

— Это моя работа. — Врач пожал плечами, доделав всё, помог раненому лечь на подушку, набросил одеяло, потом второе. — Ладно. Я ещё приду. — Ушёл.

Марк перевёл взгляд на лицо своей рабыни и усмехнулся, говоря:

— Ты что такая бледная? Посмотришь, будто мы с тобой местами поменялись…

Рианн в ответ передёрнула плечами, прогоняя оцепенение, смущённо потёрла щеку пальцами.

— Что он сказал?

— Что придёт ещё дня через два, потом снимет швы… Сказал постирать бинты, он заберёт их…

Рианн, пересилив себя, собрала с пола окровавленные тряпки, бросила в таз с водой. Она попробует, хотя хорошо помнила, каких усилий стоило ей отстирать его туники, их ещё теперь предстояло зашить после того, как их разрезали. Наверное, этим она сейчас и займётся. Скоро он начнёт вставать и ему потребуется одежда, это, конечно, не последняя, но вдруг он захочет переодеться, или надеть две туники.

Рианн сидела за штопкой, а Марк рассматривал её. К свенам, к мужчинам, он относился, как к хорошим воинам, внимательным и непредсказуемым, их было за что уважать. Женщин же свенок он как-то и не примечал до этого, они, конечно, тоже были под стать своим мужчинам: горделивые, спокойные, работящие. Но в свенских посёлка, куда приходили, он их как-то не замечал, они не вызывали у него особого интереса как женщины, как объекты страсти.