Люба, Любушка, ЛЮБОВЬ

Тогда мы, по очереди, стали рассказывать, какого вкуса была конфета, чем она пахла, и рассматривать картинки от всех пяти конфет.

Каждая решила сохранить свою конфетную обертку и, когда закончится война, купить таких конфеток много-много, есть их каждый день и сколько захочешь!

Конечно, я молчала, что у меня есть еще одна конфета. Я думала: «Ведь я же не виновата, что их было шесть. И как бы мы стали делить одну? Еще бы и переругались. Нет, я сделала правильно. Я с подружками поделилась. Все честно!»

Военные давно уже вышли из нашего дома и уехали на своем грузовике. На прощанье женщина помахала из кабины нам рукой и сказала: «Расти большая, белянка! Учись хорошо!» И улыбнулась. Наверное, вспомнила как я их насмешила.

Девчонкам я не стала ничего рассказывать. Просто решила их научить задавать вопрос «по-городскому» и сказала: «А вот в городе, если надо спросить чё ты хочешь, то надо говорить – чего изволите?»

Стешка удивленно посмотрела на меня: «А ты откуда знаешь, чё и как в городе спрашивают?» Манька хмыкнула: «Да, ну…»

Я гордо ответила: «Меня эта красивая тетя научила, которая чай у нас пила»

Девчонки с восхищением посмотрели на меня.

– «Давайте тоже так будем говорить. Ладно? По-городскому»

Все согласно закивали головами.

Но такой «городской вопрос» не прижился в наших разговорах и мы, по-прежнему, просто и коротко спрашивали: «Чё надо?»

Вечером, перед сном, я посмотрела на свою конфету. Она была на месте. Есть я ее не стала, хоть мне очень этого хотелось.

Я решила оставить ее на завтра. Чтобы завтра, как и сегодня, стало очень хорошим денем. Ведь у меня есть еще целая конфета!

7. «Молния»

Это был обычный летний день. Больше всего у меня осталось воспоминаний именно о лете. Лето тысяча девятьсот сорок первого года, сорок второго, третьего, четвертого и конечно, победного сорок пятого года. Осенью много домашней работы, да и колхозу школьники должны были помогать на уборке. Осенью много надо успеть, там совсем не до игр на улице. Надо и за грибами-ягодами сходить. Чем больше наберешь, тем вкуснее зимой поешь. Сахара не было, поэтому ягоду вялили, сушили, а зимой, перед едой, заливали кипятком. Все какая – то еда и полезное питье.

Про зиму и говорить нечего. Одежда была плохая, старая, потрепанная. Кто-то донашивал за старшими братьями и сестрами. У кого было что донашивать. Многие повырастали из зимней одежды, а другую взять было негде. В сильный мороз на улицу не выйдешь. Выскочишь ненадолго побегать с подружками по снегу, на санках прокатиться с горки за деревней и вновь бегом домой. Мороз шутить не любит. Мама тоже ругается. Боится, что простыну, а лечить чем?

Бывало, приходили в деревню «меняльщицы» из города. Зимой приходили очень редко, кому уж совсем было невмоготу. Шли пешком по двадцать, тридцать километров и больше. Шли по деревням, меняя свою одежду, оставшуюся от детей или мужей, на картошку, молоко, яйца. С хлебом и в деревне было плохо. Особенно весной, когда осенние запасы заканчивались, хлеб стряпали вперемешку с картошечными очисткам, а дождавшись молодой крапивы, добавляли и ее. На улице, срывая с кусточков, мы ели молоденькие листики крапивы, а еще раньше – молоденькие, чуть пушистые цветочки вербы. Они немного сладковатые, когда их рассасываешь…

Летом мы были более свободными, хотя дел в домашнем хозяйстве у всех и летом хватало. Но дни были длинные, солнце жаркое, из одежды – одно ситцевое платьишко, и нам хотелось, чтобы оно, лето, длилось долго-долго…

Днем, как обычно в полуденную жару, я с подружками умчалась на речку. Не знаю почему, но на речке время бежит очень быстро. Вот, кажется, что совсем мы недавно пришли, а солнышко уже клонится к закату. Хотя и рано еще, но надо идти искать и загонять своего теленка, поливать грядки в огороде, нарвать еще травы курам. А еще на речке ужасно хочется есть. Хотя есть нам хотелось вообще всегда.

В тот день мы так же купались, играли в воде и на берегу, загорали, ловили кузнечиков, чтобы рассмотреть их длинные ноги, и даже не заметили, как на небе появились темные тучи. Увидели их тогда, когда они уже закрыли солнце и послышались раскаты грома. Ох, ты, мамочка, надо бегом домой! Гроза!

Когда наша дружная ватага забегали в проулок, который вел на нашу улицу, все кругом уже грохотало, сверкали молнии и ливнем хлынул дождь. Вмиг все наши тоненькие платьишки промокли насквозь и прилипли к телу.

Вдруг я почувствовала резкую боль в ноге. Видимо наступила на острый угол камня, который лежал на дороге. Подружки уже выбежали из проулка на улицу, и я кинулась догонять, стараясь бежать быстрее. Только я повернула за угол забора, как услыхала какой-то непонятный треск, меня что-то подкинуло, и земля перевернулась.