Любимая женщина Кэссиди

Они усядутся в лучшем ресторане Кейптауна, официант передаст им меню. Он откроет меню на перечне вин. Потом взглянет на Дорис и спросит, не выпьет ли она коктейль. Она улыбнется и скажет, что не возражала бы против сухого шерри. Он закажет официанту два сухих шерри. Дорис признается, как ей приятно в его компании, он действительно очень славный. Они будут сидеть там за столиком, и обед будет просто прекрасный. Он закажет омара. Разгрызая клешни, небрежно поинтересуется, не хочет ли Дорис к омару немножко белого вина, она скажет, что не особенно, а вот позже, после кофе, неплохо было бы выпить чуть-чуть муската.

Конечно. Вот так все и будет. Вот так она будет пить, когда они будут вместе в Южной Африке. Время от времени сухой шерри. Небольшой бокал муската. И он тоже. Не будет необходимости в другой выпивке. Жизнь в Южной Африке будет полна тихой радости, мирных удовольствий, и это очень важно, потому что он будет все время с Дорис, будет жить вместе с Дорис, все пойдет хорошо и блестяще. Все будет правильно.

Конечно. А потом он взглянул на дверь каюты. И сразу улыбнулся, потому что услышал приближающиеся по коридору шаги. Шаги были женские, он стоял и слушал у двери, готовясь обнять Дорис в тот самый миг, когда она войдет в каюту.

Дверь открылась. Кэссиди шагнул вперед, отступил назад и окаменел. Он смотрел в лицо Милдред.

Глава 11

Он сказал себе: это не Милдред. Это не может быть Милдред. Пятился по каюте, пока не наткнулся спиной на толстый металлический обод иллюминатора, видя, как Милдред медленно закрывает за собой дверь, подбоченивается, положив руки на округлые полные бедра, туго обтянутые юбкой, опирается на одну ногу и нахально легонько покачивается, оглядывая его с ног до головы.

Потрясающий момент длился долго. Он старался оправиться от удара и страха. Моргнул несколько раз, открыл и закрыл рот, потом просто стоял, глядя на Милдред.

Она осмотрела каюту корабля. На стене болталась маленькая моряцкая безделушка, медный якорь, она подошла, несколько раз подтолкнула его и спокойно спросила:

— Ну и куда ты собрался?

Милдред стояла спиной к Кэссиди, и он видел тускло поблескивающие угольно-черные волосы, рассыпанные по плечам.

— Отплываю на корабле.

Она повернулась к нему лицом. Вздохнула так глубоко, что огромная грудь поднялась, чуть не выскочила из блузки.

— Ты так думаешь?

— Знаю.

— Ошибаешься, — возразила Милдред. — Это не так. Совсем не так.

— Что не так? — вспыхнул он.

— Не так легко.

Тут она оглянулась на аккуратно застеленную покрывалом двуспальную койку. Дотянулась, похлопала, как бы проверяя упругость матраса.

— Откуда ты узнала, что я здесь? — спросил Кэссиди.

Она продолжала исследовать матрас:

— От Шили.

Он шагнул к ней:

— Врешь. Ты следила за мной.

— Ты так думаешь? — Она удобно уселась на койке, откинулась назад, опираясь на локти. — Ну и думай.

Кэссиди хотел пройтись взад-вперед, но каюта была слишком маленькой. Он вслух спросил самого себя:

— Где же Шили?

Милдред вытащила из кармана блузки пачку сигарет и, закуривая, сообщила:

— Твой друг Шили в “Заведении Ланди”.

— Что он там делает?

— Что и всегда. Пьет.

Кэссиди подскочил к ней, схватил за плечо:

— Я говорю, что ты врешь. — Пальцы сжались покрепче. — Ты скажешь мне правду...

С полной смертельной угрозы улыбкой она предупредила:

— Пусти руку, или я ткну тебе в глаз сигаретой.

Он отпустил ее. Отошел подальше, глядя, с каким удовольствием она продолжает курить. На тумбочке у койки стояла массивная стеклянная пепельница. Милдред протянула руку, взяла ее и поставила рядом с собой на постель:

— Докурю, и пойдем.

— Что?

— Я сказала, пойдем.

Он презрительно усмехнулся:

— Куда?

— Увидишь.

Он рассмеялся:

— Мне нечего видеть. И так знаю.

— Это ты только думаешь, будто знаешь. В этом твоя самая большая проблема.

Он вдруг растерялся, почувствовал себя беспомощным и не мог понять почему. Нахмурился и сказал:

— Я хочу знать, что ты здесь делаешь? Какую ведешь игру?

— Никаких игр, — объявила она и пожала плечами. — Просто так обстоят дела. Ты принадлежишь мне, вот и все.

— Слушай, — сказал он, — мы с этим покончили раз и навсегда. А теперь лучше забудь обо всем.

— Ты меня слышал. Ты принадлежишь мне.

Чувство беспомощности вдруг исчезло, нарастала и вскипала злоба, и он сказал:

— Убирайся-ка лучше отсюда, пока цела.

Она глубоко затянулась сигаретой и проговорила, выпуская изо рта дым:

— Если я уйду, ты пойдешь со мной.

Он усмирил гнев, постарался стерпеть.

— Советую тебе учесть пару фактов. Во-первых, я не хочу с тобой идти. Во-вторых, в моем положении просто нельзя никуда идти. Может быть, ты не слышала о сегодняшнем происшествии...

— Слышала. Все знаю. Поэтому и пришла. — Она покосилась на массивную пепельницу, стряхнула в нее пепел. — Ты здорово вляпался, но я наверняка смогу тебя вытащить. Если ты меня послушаешься, если сделаешь, что скажу...

— Будь я проклят, если тебя послушаюсь. Если сделаю по-твоему, заслужу как раз то, что имею.

— Шутишь, — хмуро усмехнулась она.

— Черта с два.