Любимчик Эпохи

Туту, похоже, был каким-то братом или сватом Мохаммеда, без кумовства здесь не проходила ни одна сделка. Илюша хлебнул кофе и затянулся терпким сладким дымом. Море заиграло цветными бликами. Увидев прибывшую лодку, кошки заметались и заорали голосами сказочных сирен. Из тысячелетней стены в позвоночник перетекал вязкий, теплый мед, расползаясь янтарной лавой по всему телу. В ноздри тонкой струйкой внедрился запах гретой верблюжьей кожи, сушеных фруктов, кофейных зерен, взопревших человеческих тел, морской соли, кошачьей шерсти и раскаленных камней у причала. Илюша обмяк и тупо заулыбался.

— Что это? — спросил он араба.

— Гашишь э литл бит, ти был ту мач сирьозный, — ответил тот, мешая языки.

— В-вещь, — подтвердил Илюша, подняв большой палец.

В абсолютном счастье он просидел около трех часов, не отрываясь от Медины, которая, казалось, и была источником столь яркого наслаждения, вливая в него все новые и новые струи блаженства.

— Как тебе подарок напоследок, — спросила Медина, — неплохо подсоединиться к вечности?

— Почему напоследок? — удивился Илюша, распластавшись крестцом и плечами по стене.

— Скоро узнаешь, — отвечала Медина, — скольких таких потерянных пасынков, ростков других цивилизаций я качала на своих каменных руках? Скольким глупцам обнажала истину?

— Страшно даже представить…

— Ты один из них… избранник… любимчик…

— Ээээй, Илия, стенд ап, диар френд, го хоум, туморроу биг экскурсионс! — прервал сладостный диалог со стеной Мохаммед, мелькая перед глазами белейшими зубами с обидным сколом посередине.

Он посадил Илюшу в такси, и только в момент, когда Ленка, хлеща его по щекам мокрым полотенцем, плевалась едкими словами, тот пришел в себя.

— Че ор-решь? — изумился Илья.

— Где тебя мотало, я чуть с ума не сошла! Ты что, напился? — Гнев Ленке был к лицу, глаза ее блистали, румянец прорывался сквозь загорелую кожу.

— З-завтра в шесть ут-тра еду в Б-бизерту.

— С кем?

— С ар-рабами из М-медины.

— Ты с ума сошел? А если они тебя завезут незнамо куда, у них есть туристическая лицензия? У них есть водительские права? — возмущалась она.

— Н-не уверен.

— Я поеду с тобой, — сказала она тоном человека, идущего на верную смерть.

— В-валяй, — ответил Илюша и мгновенно отрубился, коснувшись мягких простыней на исполинской кровати.

Наутро они, злые и невыспавшиеся, стояли возле отеля в ожидании автомобиля. Воздух еще не проснулся, бездыханно висел над горами, нарисованными на горизонте огрызком сухой охры. Птицы не пели. Прошло полчаса, но за ними никто не заезжал.

— Как хоть их звали, твоих Сусаниных?

— Махмуд и Т-туту.

— Ту-ту? Реально? И ты им оплатил поездку вперед?

— Оп-платил.

— Какая наивность… — нервничала Ленка, — верить проходимцам без документов, без чеков…

Ее слова оборвало нарастающее рычание мотора, голубой «опель» годов эдак семидесятых сделал крутой вираж и остановился перед ступеньками, обдав их вонючими выхлопами. Из него выпрыгнул Мохаммед, одетый в блестящую синюю рубашку, черные брюки и черные же новенькие ботинки. Илюша выпучил глаза. Вчера, рассматривая грязные ноги араба с длинными, подвижными пальцами, он и помыслить не мог, что эти лапы способны поместиться в обувь.

— Господи помилуй! — отпрянула Ленка. — Да это модель Дольче Габбана в тунисском варианте!

Мохаммед протянул ей руку и обнажил красивейшие зубы со сколом наверху.

— У них же français — второй родной язык? — растерянно спросила она Илюшу.