Любить и мечтать

Совсем недавно не стало моего брата Васеньки, немного не дожил он до восьмидесяти… Неожиданно у него случился повторный инсульт. Последние годы все было хорошо, мы часто виделись, он снова читал мне свои стихи, встречался со своей бывшей коллегой Милочкой, я с радостью принимала их у нас дома, мне было спокойно, что брат не один. Однажды меня насторожило в нашем телефонном разговоре, что он не смог по моей просьбе кое-что записать, оказывается, это было предвестником беды — на следующий день он уже не ответил на звонок, а вечером выяснилось, что снова инсульт… Милочка приходила к нему в больницу, как на работу, сама уже не молодая и не пышущая здоровьем, тяжело поднимающаяся по ступенькам. Иногда мы приходили вместе. Так и увидела я брата последний раз — он виновато и растерянно смотрел на меня, изредка повторяя: «Все ничего, Верушечка, все ничего»… На отпевании произошло странное — вдруг неожиданно холодным январским ветром распахнуло дверь храма и появился чужой, прилично одетый, но отрешенного вида человек, он буквально ворвался в процесс, прошел мимо нас и растворился… и я подумала, что вот так мятущаяся натура моего красивого, сильного, веселого Васеньки с нами простилась навсегда. А летом мы захоронили урну с его прахом на Даниловском кладбище, где давно нашли свой покой и наши родители, и средняя сестра Антонина. Мы с Дашей, а теперь уже и со Светочкой, приходим к нашему скромному семейному захоронению дважды в год, последнее время мне все тяжелее долго ходить, я опираюсь на взрослую, а с другой стороны у меня в руке маленькая ручка моей внучки, и я каждый раз думаю о том, как важно с детства правильно воспитывать, в том числе, в уважении к могилам, к памяти. В нашей семье такого не было. Я смотрю, как мои девочки быстро и легко наводят чистоту и порядок в нашей оградке, появляются цветы, блестит отмытый памятник, у меня на душе светло и спокойно, что мои родные не забыты и, думаю, не будут забыты и когда меня не станет.

Помощь врачей

Конечно, хочется рассказать о тех людях, которые — кто давно, а кто последние годы — помогают мне в моем очень серьезном возрасте жить достаточно хорошо, не всегда вспоминая, что мне почти век… Это мои замечательные врачи, без которых мне было бы гораздо труднее ходить, слышать, дышать…

Почти до 90 я не ощущала свой возраст больше, чем на 75, я еще с легкостью ходила, могла много гулять, сидеть, не опираясь на спинку стула, для меня не составляли труда лестницы. И вдруг после 90 все как-то вмиг изменилось: заболела нога в коленке, да так, что это было не только больно, но видно, а для нашей профессии второе гораздо важнее. Мы с Дашей много ходили по разным врачам, делали какие-то компрессы, чем-то мазали, но ничего по сути не помогало. И наконец по протекции мы попали в ЦИТО к Анатолию Корнеевичу Орлецкому, который сразу понял, в чем проблема, и вот уже несколько лет мне регулярно он делает уколы в колено, которые укрепляют меня настолько, что несколько месяцев после я могу ходить, вообще не вспоминая, какая нога у меня не совсем здорова. Анатолий Корнеевич довольно суров и крайне серьезен, я его даже немного боюсь: как правило, он молча заходит в кабинет, в котором я его уже жду, благодаря заботе чудесной медсестры Оли, молча берет шприц, молча делает укол, говорит одно слово «поработаем», это значит, я должна пару раз согнуть ногу в колене, и молча уходит, едва я успеваю сказать слова благодарности… Иногда, правда, бывают исключения — мы перекидываемся двумя-тремя фразами, несколько раз он даже улыбался… Но чаще все происходит молча. Причем это ничуть не умаляет ценности его огромного вклада в мою полноценную жизнь в этом возрасте. Я ему очень признательна за то, что до сих пор на своих ногах.