Любить и убивать

Конец светским беседам, пора в сыщицкую маету. Волка ноги кормят. Финальной фиоритурой ворвался в покойный мир бесед резкий и протяжный дверной звонок.

– Эля. Элеонора. Горничная, о которой я говорила, – напомнила Светлана Дмитриевна.

– На всякий случай, кто – я? – спросил Сырцов.

– Думаю, что не понадобится…

– Но все-таки?

Она задумчиво и впервые подробно осмотрела его. Фирменные кроссовки, фирменные джинсы, клетчатая куртка-рубашка, под ней – черная футболка в обтяжку Высок, здоров, лицо насмешливое – не из робких.

– Машкин приятель, которому я должна помочь в престижном трудоустройстве, – решила она: видимо, бывали подобные случаи.

Они бесстрашно спустились в громадный холл-гостиную, и едва Светлана успела объяснить:

– У нее есть ключ, звонком она оповещает о своем прибытии, – как в арке явилась Эля, Элеонора. В общем, персик. После англизированной Светы Логунову, несомненно, было в удовольствие подержаться за пышные бока.

– Доброе утро, Светлана Дмитриевна, – и, будто только увидела, в сторону Сырцова: – Доброе утро.

Они обменялись небрежными кивками. Тут же Сырном выступил с заключительным словом, которому придал опенок легкой сявости:

– Так я пошел, Светлана Дмитриевна? Спасибо вам за душевность, за доброту…

– Маше привет передавайте, – бодро подключилась Светлана Дмитриевна. – Эля, не в службу, а в дружбу, провопите Георгия Петровича.

– Прошу вас. – Эля посторонилась, чтобы Сырцов смог беспрепятственно миновать арку. Он миновал, а она следом за ним. О черт, только бы не ошибиться, не запутаться в лабиринте комнат, он ведь не знал, где официальный выход из пентхауза. Бог помог, свинья не съела: вот она прихожая, а вот и спасительная дверь.

От облегчения, а заодно и стремясь довершить свой новый имидж Машкиного приятеля из категории «смерть бабам», он у дверей ловко облапил соблазнительную Элю и шепнул ей в ухо:

– Когда вместе будем получать удовольствие, поросеночек?

– Отвали, – дежурно отвергла посягательства Эля и неторопливо освободилась от его рук.

– Жди меня, и я вернусь, – пообещал Сырцов и, не дожидаясь ответа, выскочил к лифту.

Глава 7

Начал он с паренька, который чаще всех мелькал на фотографиях. Иван Ряузов. Нашел телефон-автомат в малолюдном месте, сунул жетон, набрал номер. Трубка звонко и протяжно гудела.

– Вас слушают, – гудки сменил недовольный тенор.

– Мне бы хотелось поговорить с Иваном.

– На предмет?

– Вы Иван?

– Допустим.

– Допустили. Так вы Иван?

– Иван, Иван. Что надо?

– Иван, я вас прошу выслушать меня внимательно и не раздражаясь. Дело, о котором я буду говорить, болезненно касается многих людей…

– Слушаю вас, – заинтересованно перебил Ванюша.

– Дело сугубо конфиденциальное, Иван. Я могу надеяться на вашу порядочность?

– Об этом не спрашивают у приличных людей.

– Тогда извините. Так вот: бесследно исчезла, ушла из дома ваша хорошая знакомая Ксения Логунова…

Продолжить объяснения Иван Ряузов ему не дал. Ванюша возрадовался как дитя:

– Выкинула, выкинула-таки фортель! Я всегда знал, что в этом тихом-тихом омуте бесчисленные черти водятся! Ах, мы возвышенны, ах, мы не от мира сего! С мужиком сбежала, что ли?

С Ванюшей все ясно. Страстно желал трахнуть ее, а она не желала, чтобы ее трахали. Тем более такая гнида, как Ванюша. Ишь ты, как ликует, как заходится в томительных соплях!_י

– Не дала она тебе, надо полагать. И правильно не дала, козел, – сказал Сырцов на прощание Ванюше и повесил трубку.

Решил сделать малый перерыв. Добрел до Комсомольского, добрел до своей «девятки» у комиссионного. Стояла, голубка, среди автотранспорта аудиовидеодельцов местного значения. Уселся, по новой просмотрел список и фотографии. Следующая, пожалуй, забавная хохотушка Люба Ермилова. В который раз пожалев, что радиотелефон ему не по карману, Сырцов вздохнул, включил мотор, пустился чуток вниз и, слегка нарушив, свернул налево, и Теплый переулок. А там Зубовская площадь, а там Пречистенка, а там в Померанцевом переулке тихий телефон-автомат. Судя по номеру, Люба жила где-то здесь.

Гудкам не дали порезвиться: трубка была снята на первом.

– Я слушаю вас, – нетерпеливо и радостно поторопила трубка. Скорее всего, это была сама Люба.

– Я бы хотел поговорить с Любой Ермиловой.

– Так это я!

– Люба, я бы очень хотел поговорить с вами…

– Вы – симпатичный? – И смехом зашлась от радости бытия.

– А черт его знает! – ответил Сырцов и сразу же решил брать серьезностью: – Мне ваш телефон дала Светлана Дмитриевна Логунова, мать Ксении…

– Ой, я только вчера узнала от девочек из ее группы. Как ее здоровье?

– Чье? – ошалело поинтересовался он.

– Да Ксюшкино, Ксюшкино!

– Наверное, ничего, – растерянно сказал он.

– Почему – наверное?

– Вот об этом я и хотел поговорить с вами.

– А как вас зовут?

– Георгий Петрович.

– Судя по голосу, не очень-то Петрович. Будете просто Георгий. Идет?

– Идет. Когда бы я смог с вами увидеться?

– А когда вам надо?

– Сейчас, если вы не заняты.

– Занята, еще как занята! К экзамену готовлюсь. Но вы – благовидный предлог, чтобы на время перестать зубрить. Где вы?

– Насколько я разбираюсь в телефонных номерах, то совсем рядом с вами.