Любить и убивать

Что ж, пришлось ждать и Сырцову. Ждал не без пользы: теперь он прикидывал траекторию полета пули. Откуда? Скорее всего из здания бывшего СЭВа, ныне мэрии. Ничего себе местечко выбрал стрелок. Сидел, значит, где-нибудь в тихом закутке и через оптический прицел наблюдал, как Сырцов и Светлана предавались любви. Занятие для онаниста. Поонанировал, дождался, когда уйдет Светлана, и спокойненько выстрелил. Вот тебе и онанист.

Сырцов определил для себя возможность скрытого маршрута и осторожно пополз в коридор. На ящике для обуви лежал конверт с многострадальными баксами. Сырцов взъярился неизвестно почему, выматерился вслух, почувствовал облегчение и пополз дальше, на кухню.

На кухне свет включен не был, и он встал на ноги, освобождаясь от унижения и глубоко спрятанного ужаса.

Через кухонное окно внимательно рассмотрел здание мэрии. Там кое-где горел свет, но стекла верхних этажей были черны. Сырцов принялся было отыскивать раскрытое окно, но тотчас понял бессмысленность своей затеи: окна в мэрии, как обычно, были закрыты наглухо, да и что мешало стрелку пальнуть через стекло?

Еще ждать. Не менее получаса. Ни с того ни с сего мелко задрожал желудок. Ишь какой нервный. Сырцов открыл холодильник, вытащил непочатую бутылку «Смирновской», отвинтил ей голову и, взяв из сушилки чайную чашку, наполнил ее до краев. Влил в себя всю, не закусывая. Желудок утихомирил, но кожа пошла мелкими мурашками. И тут только Сырцов осознал, что он голый, абсолютно голый, как Адам в раю. И не оденешься: шкаф в освещенной комнате. Стал было мерзнуть, но принял еще чашку и согрелся. С теплом пришла и хмельная беззаботность. Ухмыляясь, пополз в комнату. Лежа на полу, открыл шкаф. Под прикрытием дверцы поднялся и придирчиво выбрал себе подходящий наряд. Уже хихикая, пополз обратно на кухню, положив вешалку с пиджаком и брюками себе на спину. Бельевой комод находился в коридоре. Он выбрал рубашку, вынул исподнее и носки. В кухне не торопясь оделся и сел за стол – ждал контрольного срока. Хотелось выпить самую малость, но сдержался, знал: где одна самая малость, там и вторая и третья… А ему, нетрезвому, придется сесть за руль. Хотя разницы – много ты выпил или мало, – если остановят гаишники, нет никакой: все равно за рулем водитель в состоянии алкогольного опьянения, но для дела лучше, когда ты выпил мало, – меньше шансов разбиться.

Глава 22

Душная ночь – противоестественна, она вне законов среднерусского природного бытия. Казалось, некий зловредно руководимый недобрыми силами механизм накачивал плотный жаркий воздух в огражденное забором пространство смирновской дачи. Накачивал непонятным образом, ибо движения воздуха не было. Была неподвижная раскаленность всего вокруг, как на чердаке в солнечный полдень. Чувствуя эту противоестественность, взбесилась насекомая живность, беспорядочно мечась по саду. Обнаруживала она свою видимость только тогда, когда сталкивалась с бледными лицами двух человеческих существ, сидевших на садовой скамейке. Поймав за ухом очередного мотылька, Смирнов спросил:

– Все? Ничего не упустил?

– Вроде все, – подумав, решил Сырцов. Хотел было дать кое-какие пояснения, но спохватился вовремя: не имело смысла отвлекать Деда от размышлений, которым он предался, тупо глядя выпученными глазами прямо перед собой.

Но Лидия Сергеевна отвлекла и Деда и его, полушепотом крикнув с террасы:

– Посовещались?

– Эге, – не изменяя выражения на лице и мало чего соображая в данной реальной жизни, бессознательно откликнулся Дед и повторил: – Эге.

Лидия Сергеевна спустилась по ступенькам и осторожно, как слепая (и была сейчас слепая, войдя во тьму со света), пошла к ним по тропинке, неся перед собой нечто на тарелке. Подошла, села между ними и сказала:

– Я Жоре выпить принесла.

– Все-то ты понимаешь, Лидка! – отвлекшись от дум, иронически восхитился Смирнов. – И сколько, ты полагаешь, ему необходимо для успокоения?

– Сколько же, сколько обычно и тебе, – почти полный стакан.

– Я тоже очень взволнован, – быстро сообщил Смирнов.

– Но не так, как Жора, – возразила Лидия Сергеевна. – Ему – стакан, тебе – рюмку.

– Дискуссия, – сообразил Сырцов. – А может, я и не хочу?

– Тогда я пойду! – радостно воскликнула Лидия Сергеевна и встала.

Смирнов ухватил ее за талию, насильно усаживая и одновременно объясняя:

– Шуток не понимаешь или придуриваешься? Жора пошутил. Ты пошутил, Жора?

Поспешно закивав, Сырцов подтвердил:

– Пошутил, Лидия Сергеевна.

– Шути любя, но не люби шутя, – пригрозил ему на всякий случай афоризмом с открытки, где обычно изображались чудесная любовная парочка и голубки, Смирнов и, покорно взяв с тарелки предназначенную ему рюмку, присоветовал: – Бери, пока дают.

Сырцов взял стакан, и они одновременно и до конца выпили.

– Бутерброды возьмите, – приказала Лидия Сергеевна, и они, схватив по бутерброду, зажевали, звучно чавкая.

Лидия Сергеевна вздохнула.

– Нет, мое дело – безнадежное дело. Беззвучно есть мне вас не научить никогда.

– Давай все же попробуем, – предложил Смирнов. – Ты нам по второй поднесешь, а мы попытаемся на этот раз закусить беззвучно.