Любить и убивать

– Целоваться будем, Ксюшка?

Ксения бросилась к нему, обняла за шею, трижды поцеловала и огорчилась:

– Уже небритый.

– Еще небритый, – поправил Смирнов и внес уточнения в дальнейший репертуар: – Жена моя перед Богом и людьми! Я ответный тост желаю произнести. Наполним бокалы, а? Содвинем их разом, а?

Ксения взъерошила редкие волосы на его голове и вернулась к Лидии Сергеевне, на траву. А Лидия Сергеевна, обняв ее, сказала мужу:

– Тебе Георгий отольет. Он только пригубил свой стакан.

Сырцов действительно только пригубил. Щедрой рукой наливая молодому и здоровому, Лидия Сергеевна не могла знать, что молодой и здоровый крепко заправился еще в своем доме. Со страха. И с первого стакана здесь явственно поплыл. Неверной рукой Сырцов с готовностью плеснул в рюмку Смирнова.

– Не обольщайся на наш счет, девица Ксения, – негромко заговорил Смирнов. – Мы – как все старики на белом свете. Вздорные, раздражительные, вечно недовольные всем в нынешней жизни только потому, что она пришлась на наш закат. Появилась ты, и мы, чтобы тебе понравиться, прикинулись умными, веселыми, добрыми и разыгрались так, что перестали понимать, где собственно мы, а где персонажи, которых мы изображаем. И знаешь, оказалось, что быть умным, веселым и добрым не только для окружающих, но и для себя – весьма приятное занятие. Так что твое появление здесь – благодарное для нас. За тебя, дочка.

Выпили. Ксения вдруг хлюпнула носом и мелко-мелко заикала: рыдала умилительно и благодарно. Лидия Сергеевна решительно повалила ее на траву и принялась щекотать. Ксения всхлипывала, взрывами смеялась, утирала слезы и отбивалась. Отбилась, села в траве. Уже не рыдала, не смеялась, а только отбивалась. Отбилась, села в траве. Уже не рыдала, не смеялась, а только икала. Смирнов плеснул вина в стакан, протянул ей и посоветовал:

– Выпей и замри. Пройдет.

Она выпила, замерла и – со сжатым ртом – выпученными глазами стала поочередно всех рассматривать. Не дыша. Наконец терпеть стало невмочь, и она, шумно втянув воздух, прислушалась к себе.

– Не икаю! – обрадовалась она. – Господи, какое счастье!

– А теперь – всем спать, – строго приказала Лидия Сергеевна и объяснила, почему всем сейчас же следовало ложиться спать: – Все равно лучше не будет.

Сырцову поставили раскладушку в комнате Смирнова. Сидя на своих лежаках, они лениво раздевались.

– Бессмыслица, – ни с того ни с сего брякнул Смирнов, по-армейски тщательно складывая портки.

– Вы о чем, Александр Иванович? – спросил Сырцов.

– Выстрел. Выстрел в тебя на данном этапе – полная бессмыслица.

Не в лад, не в склад, размышляя о своем, Сырцов произнес:

– Если началась снайперская охота за мной, они рано или поздно прикончат меня. Такие вот пироги.

Рассуждалось об этом свободно, потому что он был сильно выпивши.

– Не нужно им сейчас на тебя охотиться, не нужно!

– Но ведь охотятся!

– Дурацкий, нервный выстрел. Но отчего? – Смирнова всегда раздражали непонятные ему действия и поступки.

– Не отчего, а для чего. Чтобы меня порешить, – продолжал жалеть себя Сырцов. Он тоже снял штаны и любовно разглядывал свои белые колени.

– Ну какой же ты зануда! – изумился Смирнов.

– Зануда не зануда, а помирать все равно не хочу, – нетрезво пробурчал Сырцов. – Жить, вы даже представить себе не можете, как хочется!

– Почему не могу? Очень даже могу. Самому хочется. А ты вроде сильно закосел, Жора?

– Поплыл слегка, – признался Сырцов.

– Тогда давай спать.

– Что делать будем, Александр Иванович?

– Я же сказал: спать.

– А вообще?

– С утра все по полочкам разложим. Спи давай.

– Уже утро.

И впрямь утро. Окно безудержно и заметно на глаз светлело. Наваливался всепоглощающий летний рассвет.

Глава 23

Он опоздал. Вернее, они с Дедом опоздали. У подъезда дома на Краснобогатырской столпился служебный транспорт: милицейская «Волга», милицейский «рафик», «скорая помощь». Все, конечно, может быть – бытовая драка, падение с крыши, ограбление, но Сырцов твердо уже знал для себя, что именно произошло в этом подъезде. И даже в какой квартире.

Необычное столпотворение у подъезда он заметил издали и поэтому, не останавливаясь, проследовал на «девятке» мимо, сделав зигзаг по причудливому периметру этого гигантского дома. В зеркало заднего обзора он видел, что следом за ним во двор въехал микроавтобус телевизионщиков. Микроавтобус прибился к автомобильному стаду у подъезда, и из него вылезли хорошо известный по телеэкрану репортер с микрофоном и оператор с ручной камерой. Мигом осмотревшись, они ринулись в подъезд.

Встреча с подполковником Маховым не входила в планы Сырцова, и поэтому он решил наблюдать за происходящим с почтительного расстояния. Медленно катя, он выбирал точку, нашел, остановился и, не выходя из автомобиля, приступил к созерцанию. Хорошо бы, конечно, подойти к солидному кружку аборигенов, которых, несмотря на утренний час, собралось достаточно, подойти и послушать, о чем говорят записные ораторы – всезнающие подъездные бабки. Но лучше не надо: был шанс наскочить на излишне мобильного сейчас Леонида. Сидеть надо в машине и тихо-тихо ждать, не высовываясь.