Любить и убивать

– Нет, – тихо сказал Логунов, налил себе еще и прокричал: – Нет!

– У меня – все, – решил Сырцов и вышел из кабинета, украшенного картинами Целкова, Зверева и Клевера.

Пес на этот раз встретил Сырцова как уже совсем родного: встал на задние лапы, положил передние на сырцовские плечи и в размышлении глядел в глаза: целовать или не целовать? Решил, что целовать не надо, упал на четыре лапы и неспешно – рядом с Сырцовым – потрусил к дому. У крыльца дважды гавкнул, и на крыльце появился Дмитрий Федорович.

– А, сыщик! – обрадовался он донельзя и тут же огорчился. – Не появлялась у меня Ксения, не появлялась.

– Я ее нашел, Дмитрий Федорович, – доложил Сырцов.

– Да ну! – изумился персональный пенсионер союзного значения. – Вот молодец так молодец! Я тебе премию обещал, получишь премию! Заходи.

Разместились на террасе. Везло Сырцову на террасы. Дмитрий Федорович проследил, как сыщик устроился в кресле, уселся сам и крикнул в дом:

– Лукьяновна, у меня дорогой гость! – и, не дожидаясь ответа, строго и привычно приказал: – Докладывай.

– Ксения не хочет возвращаться ни к родителям, ни к вам, – коротко и по делу доложил Сырцов. Дмитрий Федорович вытянул ноги и повертел большими пальцами сложенных на пузе рук.

– Так, так, – пробормотал он, размышляя. – А на что жить будет?

– Работать, наверное, пойдет, – предположил Сырцов, а Дмитрий Федорович решил:

– Дура.

– Это выходит, каждый, кто работает, – дурак? – злобно спросила Ольга Лукьяновна, войдя на террасу с подносом, на котором чинно стояли графинчик, две рюмки и две тарелки с легкой закусыо. – Здравствуйте, Георгий.

Не дав Сырцову поздороваться с дамой, Дмитрий Федорович заорал:

– Я всю жизнь работал!

– Вы всю жизнь начальствовали, – поправила его Ольга Лукьяновна, поставила поднос на стол и направилась в дом.

– Сгинь! – крикнул ей вслед Дмитрий Федорович. Понял, что опоздал, переставил все с подноса на стол, а жостовский поднос демонстративно швырнул на пол. – Вот ведь баба! Обязательно настроение испортить надо!

Ольга Лукьяновна тотчас вернулась, подобрала поднос и опять удалилась. Старательно не обращая внимания на ее действия, Дмитрий Федорович разлил по рюмкам и предложил тост, благо Ольга Лукьяновна вспомнила имя сыщика:

– За твои успехи, Жора!

Выпили и закусили. Закусив, Сырцов сказал:

– Говорят, у вас здесь на даче зимой гость какой-то был из-за бугра. Что он у вас тут делал?

– Не помню, – тупо признался» Дмитрий Федорович. – Не помню.

– Он еще какие-то беседы вел с вашей дочерью и зятем, – подсказал Сырцов.

– А, еврейчик такой здоровый! – обрадовался тому, что вспомнил, Дмитрий Федорович. – Как же, как же! Был.

– Ну, и о чем вы с ним говорили?

– А я с ним и не говорил. Его Светка с Валькой привезли, вот они с ним и беседовали. Ну, а тебе зачем все это знать?

– Так. Интересно.

– Меньше знаешь – спокойнее спишь, – выдал очередную порцию народной мудрости Дмитрий Федорович, разлил но второй и ощерился, глядя на полную рюмку. – А я что-то плохо спать стал.

– И это не помогает? – Сырцов щелкнул ногтем по графинчику.

– Помогает, но только до середины ночи.

– За ваш здоровый сон, – предложил тост Сырцов.

Выпив, Дмитрий Федорович хлопнул себя по лбу и ахнул:

– Жора, двухчасовые новости пропускаем!

В полутемной гостиной они смотрели телевизор. Опоздали самую малость, но кое-что успели увидеть и услышать: к концу, в рубрике криминальной хроники, ведущий злорадно сообщил:

– Сегодня ночью в подъезде своего дома был убит председатель правления известного московского банка Прахов Василий Федорович.

– Васька Прахов! – весело изумился Дмитрий Федорович. – Я же его знал! Ну, дают бандюги! А власти все о демократии заботятся.

Сильно гнал, потому что сильно опаздывал. Но везло: гаишники ни разу не зацепили. Хоть и длиннее, но ехал через Останкино, задворками Сокольников, к набережной Яузы, по которой и покатил с облегчением: одна полоса для проверок – просто удовольствие. Лефортовская, Сыромятная, Моровская, Серебрянническая – тоже набережные, милые и забытые. Нырнул направо, на Солянку, вскарабкался по Архипова и пристроил «девятку» в Малом Спасо-Глииищевском. По так называемому проезду Серова гулякой спустился к симпатичной полуподвальной забегаловке. Еще сверху серьезно осмотрелся и посчитал, что все в порядке.

Алексей Решетов устроился у окна за высоким столиком, откуда было удобно наблюдать за наружным входом и внутренним выходом. Большинство мест в забегаловке были стоячими. Встав в очередь из трех человек, Сырцов через две минуты получил пару пива и, как бы в нерешительности поискав свободное место, нашел его у столика Решетова. Вежливо осведомился:

– Разрешите?

– Пожалуйста, – обходительный Леха даже отодвинул свою кружку, чтобы Сырцову было удобнее. Сырцов вздохнул, ополовинил первую и, без любопытства глядя в окно, спросил, почти не артикулируя:

– Благополучно?

– Вроде да, – жуя соленые орешки, ответил Леха.

– Кто тебя встречал? И на чем?

– Скорее всего слухач. На «Москвиче».

– Где?.

– Как и было договорено: у магазина на Старых Горках.

– Кому докладывал?

– Ростиславу. Уже в Москве, в клубе «Арлекино».