Обыкновенно мы говорим:все дороги приводят в Рим.Не так у монпарнасца.Готов поклясться.И Рем и Ромул, и Ремул и Ромв «Ротонду» придут или в «Дом»[7],В кафе идут по сотням дорог,плывут по бульварной реке.Вплываю и я: «Garcon, un grogamericain!»[8]Сначала слова и губы и скулыкафейный гомон сливал.Но вот пошли вылупляться из гулаи лепятся фразой слова.«Тут проходил Маяковский давеча,хромой — не видали рази?» —«А с кем он шел?» — «С Николай Николаичем»,—«С каким?» — «Да с великим князем!»«С великим князем? Будет врать!Он кругл и лыс, как ладонь.Чекист он, послан сюда взорвать…» —«Кого?» — «Буа-дю-Булонь[9].Езжай, мол, Мишка…» Другой поправил:«Вы врете, противно слушать!Совсем и не Мишка он, а Павел.Бывало сядем — Павлуша! —a тут же его, супруга, княжна,брюнетка, лет под тридцать…» —«Чья? Маяковского? Он не женат».—«Женат — и на императрице».—«На ком? Ее же расстреляли…» — «И онповерил… Сделайте милость!Ее ж Маяковский спас за трильон!Она же ж омолодилась!»Благоразумный голос: «Да нет,вы врете — Маяковский — поэт».—«Ну да,— вмешалось двое саврасов,—в конце семнадцатого годав Москве чекой конфискован Некрасови весь Маяковскому отдан.Вы думаете — сам он? Сбондил до иот —весь стих, с запятыми, скраден.Достанет Некрасова и продает —червонцев по десять на день».Где вы, свахи? Подымись, Агафья!Предлагается жених невиданный.Видано ль, чтоб человек с такою биографиейбыл бы холост и старел невыданный?!Париж, тебе ль, столице столетий,к лицу эмигрантская нудь?Смахни за ушми эмигрантские сплетни.Провинция! — не продохнуть. —Я вышел в раздумье — черт его знает!Отплюнулся — тьфу напасть!Дыра в ушах не у всех сквозная —другому может запасть!Слушайте, читатели, когда прочтете,что с Черчиллем Маяковский дружбу вертитили что женился я на кулиджевской тете,то, покорнейше прошу,— не верьте.