Читаем Любит? не любит? Я руки ломаю полностью

Любит? не любит? Я руки ломаю

Владимир Владимирович Маяковский , Владимир Маяковский

Бродвей сдурел. Бегня и гулево.Дома с небес обрываются и висят.Но даже меж ними заметишь Вульворт.Корсетная коробка этажей под шестьдесят.Сверху разведывают звезд взводы,в средних тайпистки[10] стрекочут бешено.А в самом нижнем — «Дрогс сода,грет энд феймус компани-нейшенал».А в окошке мисс семнадцати летсидит для рекламы и точит ножи.Ржавые лезвия фирмы «Жиллет»кладет в патентованный железный зажими гладит и водит кожей ремня.Хотя усов и не полагается ей,но водит по губке, усы возомня,—дескать — готово, наточил и брей.Наточит один до сияния лучикаи новый ржавый берет для возни.Наточит, вынет и сделает ручкой.Дескать — зайди, купи, возьми.Буржуем не сделаешься с бритвенной точки.Бегут без бород и без выражений на лице.Богатств буржуйских особые источники:работай на доллар, а выдадут цент.У меня ни усов, ни долларов, ни шевелюр,—и в горле застревают английского огрызки.Но я подхожу и губми шевелю —как будто через стекло разговариваю по-английски.«Сидишь, глазами буржуев охлопана.Чем обнадежена? Дура из дур».А девушке слышится: «Опен,опен ди дор[11]».«Что тебе заботиться о чужих усах?Вот… посадили… как дуру еловую».А у девушки фантазия раздувает паруса,и слышится девушке:«Ай лов ю»[12].Я злею: «Выйдь, окно разломай,—а бритвы раздай для жирных горл».Девушке мнится: «Май,май горл[13]».Выходит фантазия из рамок и мерок —и я кажусь красивый и толстый.И чудится девушке — влюбленный клеркна ней жениться приходит с Волстрит.И верит мисс, от счастья дрожа,что я — долларовый воротила,что ей уже в других этажахготовы бесплатно и стол и квартира.Как врезать ей в голову мысли-ножи,что русским известно другое средство,как влезть рабочим во все этажибез грез, без свадеб, без жданий наследства.

1925

Строго воспрещается

Погода такая, что маю впору.Май — ерунда. Настоящее лето.Радуешься всему: носильщику, контролерубилетов.Руку само подымает перо,и сердце вскипает песенным даром.В рай готов расписать перронКраснодара.Тут бы запеть соловью-трелёру.Настроение — китайская чайница!И вдруг на стене: — Задавать вопросы контролерустрого воспрещается! —И сразу сердце за удила.Соловьев камнями с ветки.А хочется спросить: — Ну, как дела?Как здоровьице? Как детки? —Прошел я, глаза к земле низя,только подхихикнул, ища покровительства.И хочется задать вопрос, а нельзя —еще обидятся: правительство!

1926