Любитель шампанского (сборник)

— Боюсь, что жизнь со мной не показалась бы вам райской,— холодно проговорила она, будто читая его мысли.

— Не спорю,— с сожалением согласился Корридон.— Надеюсь, Ричи сказал, что я очень деликатен и всегда поступаю как джентльмен?

Она засмеялась:

— Он сказал, что вы не любите упускать шанс, и предупредил, что я должна быть осторожна.

— Совсем не изменился,— пробормотал Корридон.— Та же старая наседка... Тем не менее замечу, что вы слишком красивы, чтобы быть агентом.

Она прошла мимо него, направляясь к лестнице.

— Все зависит от точки зрения.

Мартин проводил ее до выхода.

— Эти два парня, видимо, следят за нами,— сказал он, распахивая дверь.— Полагаю, нам надо поцеловаться.

— В этом нет необходимости,— отозвалась Марион.— Спокойной ночи.

Не оглядываясь, она исчезла в темноте.

Глава 8

Двое, ехавшие за Корридоном от «Тепленького насеста», продолжали по-прежнему тенью следовать за ним. Они были специалистами своего дела, и только благодаря большому опыту Корридон чувствовал, что они постоянно торчат за его спиной. На второй день он узнал их в лицо.

Один был невысокий, коренастый, с красным одутловатым лицом и толстой шеей. Корридон еще подумал, что он похож на немца. Другой — высокий, худощавый, с глубоко посаженными глазами. По плоскому лицу, прилизанным светлым волосам и привычке покусывать кончик сигареты его можно было принять за поляка.

Корридон окрестил их Хью и Дью.

Эти двое были опасны. Оба, казалось, постоянно нервничали. Хью — тот, что покороче,— часто подмаргивал; Дью все время потирал ладони. Корридон понимал, что они — убийцы.

Он сомневался, стоит ли ему совать шею в петлю. Это похоже на Ричи — не жалеть своих людей. Прежде всего — Родина, она превыше всего.

— Всегда можно подыскать другого агента,— заявил он однажды Корридону,— но будь я проклят, если удастся найти другую Англию.

Корридону было бы интересно узнать, представляет ли по-настоящему Марион Говард тех, против кого работает. Она ему понравилась. Красивая, храбрая и чистая. Хотя он жил по собственным сомнительным правилам, Корридон ценил чистоту в других людях. Он решил, что при следующей встрече предупредит ее. Не надеясь, впрочем, что-нибудь изменить. Коли вы имели глупость попасть в лапы Ричи, вам уже от него не избавиться. Кроме того, с горечью подумал Мартин, Ричи из тех мужчин, которыми восхищаются подобные девушки.

Хью и Дью сняли квартиру напротив и вели наблюдение за ним из окон. Корридон убедился, что предусмотрительность Ричи была не напрасной. Его посетители не должны вызывать подозрений,— а что может быть менее подозрительным, чем визит проститутки?

На второй день Корридон обнаружил, что его телефон прослушивается. Уж он-то знал толк в таких вещах, поскольку сам много раз занимался подобными делами. Мартин также обнаружил, что была предпринята попытка проникнуть в его квартиру, но на этот случай он давно принял меры предосторожности — отличные замки, окна закрывались стальной решеткой, на двери — короткая цепочка.

На всякий случай Корридон обыскал квартиру и похвалил себя за эту предосторожность, так как обнаружил в каминной трубе маленький, но чувствительный микрофон. Очевидно, ночью Хью или Дью забирались на крышу... Микрофон он не тронул, но накрыл старым пальто.

Следующие три дня тянулись медленно. Отсутствие событий раздражало Корридона. Он был осторожен и вел обычный образ жизни: посещал кабачки и пивнушки, сидел в ночных клубах Сохо, пытаясь заняться привычной работой, но успеха эти попытки не имели. Он облегченно вздохнул, когда, наконец, наступило воскресенье.

Сперва ему пришлось поработать над собой. Он надел смокинг, потом долго крутился перед зеркалом и еще дольше завязывал галстук. В зеркале отразился высокий широкоплечий мужчина с рыжеватыми волосами. В спецкоманде, во время войны, Корридона прозвали Кирпич; немцы как огня боялись Рыжего Дьявола. Его отличали твердость характера, сила и ловкость. Безжалостная или презрительная усмешка часто действовала на нервы, собеседникам; однако он же умел улыбаться дружелюбно и приветливо, а в минуты сентиментальности улыбка его казалась даже доброй, хотя сам он потом злился на себя за эту слабость.

Удовлетворенный своим внешним видом, Корридон набросил плащ и спустился вниз. Квартира напротив была погружена во тьму, но он знал, что сквозь грязные занавески с него не спускают глаз.

Мартин вывел машину из гаража и, свернув на Найтс-бридж, увидел Хью с мотоциклом. Когда он проехал мимо, тот завел мотоцикл и последовал за ним.

В начале восьмого Корридон был возле дома номер 29.

Судя по окружающим зданиям, здесь жили люди самого разного сорта. За распахнутой передней дверью открывался грязный холл, обставленный мебелью викторианской эпохи. Наверх вела широкая лестница.

Прежде чем подняться, Корридон удостоверился, что Хью пристроился со своим мотоциклом в конце улицы, откуда мог свободно наблюдать за домом номер 29. Пройдя четыре этажа, Мартин оказался перед дверью, обитой зеленым дерматином, и нажал кнопку звонка.

Дверь открылась. Перед ним стоял Слейд Фейдак.