Любитель шампанского (сборник)

Они смотрели друг на друга, и Корридон подумал, что их разделяет не просто стол, а целая пропасть. Непреодолимая пропасть. Этому не было логического объяснения — говорила интуиция. В девушке чувствовалась жестокость — такая жестокость, которая совершенно исключает жалость, любовь, сердечность. Несмотря на всю ее красоту, Корридону никогда бы не пришло в голову ухаживать за ней — она была сексуальна, как манекен. Оставалось лишь догадываться, какая жизнь превратила ее в камень.

— Возможно, тысячу фунтов,— спокойно произнесла Жанна.

Он посмотрел на одежду молодой женщины, на старый и грязный плащ Яна и ответил, смеясь:

— Вот именно — «возможно»!

— Я сказала: тысячу фунтов. Половину сейчас, половину после окончания работы.

Корридон понял, что она не шутит, и это его удивило. Тысяча фунтов огромная сумма!

— О какой работе идет речь?

— Вы готовы ответить на несколько вопросов, подтверждающих вашу личность? — снова спросила Жанна.

Она была спокойна и уверена в себе, словно привыкла покупать и добиваться.

— Смотря какие вопросы.

Корридон лучезарно улыбнулся, показывая, что первый раунд за ней. К тому же вся эта загадочная история его крайне заинтриговала.

— Вы действительно Мартин Корридон, холостяк, тридцати трех лет?

— А что, с виду не скажешь?

Он поскреб подбородок и посмотрел на Яна. Поляк не сводил с него глаз, но по крайней мере опустил пистолет.

— У вас никогда не было постоянной работы,— продолжала девушка.— Вы занимались всевозможными гешефтами и мошенничествами. Начали в семнадцать лет: обслуживали игральные автоматы в публичных домах. Потом стали боксером, выступали на ярмарках. Между двадцатью тремя и двадцатью пятью годами вы били баклуши, зарабатывая себе на жизнь игрой на биллиарде. Позднее устроились гидом, возили американских туристов в Париж и Берлин, свободно говорите по-французски и по-немецки. Ког да вся эта кутерьма вам надоела, вы стали телохранителем одного американского миллионера, который возомнил, что его собираются убить... Я не ошибаюсь?

— Кое-какие мелочи вы пропустили, но в общем все верно. Продолжайте,— сказал Корридон, порядком удивленный.

— Сейчас перейдем к мелочам.— Некоторое время Жанна молчала, глядя вниз на свои руки, потом резко вскинула голову.— В 1938 году некое лицо, связанное с Министерством иностранных дел, поручило вам похитить у посла могущественной державы документы огромной важности, предупредив, что в случае неудачи никакой помощи со стороны официальных властей не последует. Вы согласились — за триста фунтов. И у раскрытого сейфа вас застал секретарь посольства... Пришлось его убить.

Жанна сделала паузу и вновь посмотрела на свои руки.

Корридон рассеянно потер подбородок. Можно было подумать, что он не слушает.

— Вам удалось ускользнуть от преследования и передать документы по назначению. В течение двух месяцев полиция, не зная, что вы работаете на Министерство иностранных дел, не спускала с вас глаз в надежде, что вы себя выдадите. Но вы были осторожны. Им так и не удалось получить достаточно доказательств, чтобы отправить вас за решетку. Верно?

Корридон беспечно улыбнулся.

— В 1939 году вы стали агентом британской секретной службы и объехали всю Европу, собирая информацию о подготовке немцев к войне. В Германии вас «засветила» полиция, и вы вернулись домой. Дело, которое вам затем предложили, вы не приняли и со службой в разведке порвали. Когда началась война, вы пошли в армию. После ранения в Дюнкерке — в составе отряда особого назначения, отряда коммандос. Тоже верно?

— Продолжайте, если не лень. У вас недурно получается,— усмехнулся Корридон, удобнее устраиваясь в кресле.

— Вы совершили несколько рейдов в тыл противника,— помолчав, сказала Жанна.— Потом вам поручили более опасное дело: вы стали шпионом.

При слове «шпион» Корридон сжал губы, нахмурил брови и посмотрел на потолок. Даже теперь, сиустя два года, он не любил вспоминать об этом.

— Вас много раз сбрасывали с парашютом во Францию и в Германию. Вы собирали ценные сведения, но в основном ваша миссия заключалась в ликвидации некоторых нежелательных лиц — двойных агентов, фашистских ученых, некой женщины, которая выпытывала у пленных информацию, иначе недоступную... Вы успешно находили этих людей и уничтожали их.

Слушая холодный и твердый голос Жанны, Корридон воскрешал в памяти прошлое. Женщина, которая заставляла пленных говорить... Она была прекрасна — миниатюрная, с нежной кожей и большими глазами. Стоило ей обнять вас, и кровь начинала бурлить в жилах... даже если вы знали, что это — подлое создание, чье тело служит лишь приманкой... Перед мысленным взором Корридона ясно возникло ее лицо, каким оно было, когда женщина поняла, что он собирается ее убить; лицо, сквозь красоту которого мгновенно проступили подлость, продажность, трусость. Корридон выстрелил ей в рот, и пуля крупного калибра разнесла голову...

От воспоминаний его лоб покрылся испариной, сердце заколотилось. Это привело его в чувство. Корридон шевельнулся и посмотрел на девушку злыми глазами.