Любопытство - не порок, но оно наказуемо (СИ)

- Так вот, господин Вулф вчера просыпается и говорит: «А где это я? Где мой мяч?». И что мне ему ответить? О каком мяче идет речь? Господин Сильво, а Вы знаете, о каком мяче идет речь?

- А? – медсестричка посмотрела на меня и, потупив взор, захихикала, прикрыв рот ладошкой. Должно быть более тупой физиономии, чем моя она в своей жизни еще не видела. – Повтори, пожалуйста… Грей очнулся?

- Да. Вчера вечером, когда привезли Вас… ну с приступом. Он сначала ничего не говорил. Но выражение лица было такое, как будто сейчас что-то скажет… очень важное. А спросил про мяч. Никто ничего не понял. Списали на шок. Он потом сразу уснул, но именно уснул. Господин Ларц сказал, что это уже не кома.

- Подожди. Не части, - девушка вылила на меня всю информацию скороговоркой. – Значит, Грей очнулся! – внутри разлилось тепло, а губы вспомнили, что способны улыбаться. Откинул край одеяла и встал на пол босиком. Стопы сразу почувствовали холод. Тапочек поблизости не было. Видимо врачи посчитали, что мне еще рано вставать.

- Веди!

- Что Вы?! Господин Сильво, вам еще нельзя вставать! – девушка смешно раскрыла рот, хлопая при этом сильно накрашенными ресницами.

- Глупости, - тело ощущало слабость, но меня уже ничего не могло остановить. Если она отказывается проводить меня – найду Вернера сам! Я же помню, в каком крыле его палата. Однако девушка тяжело вздохнула и все же решила стать моим проводником.

За время комы Грей почти растворился. Он и до несчастного случая стремительно терял вес, а сейчас на койке лежал призрак Вернера. Призрак – но живой, и от этого всё внутри пело. Когда он услышал шум от двери, повернул голову в мою сторону.

- Дядя, а Вы кто? – глаза лучились неподдельным интересом. Я поперхнулся и закашлялся.

- Что ты помнишь, Грей? – подойдя к стоящему рядом с кроватью стулу, я устало опустился на него.

- Я играл в футбол с Арни. Пропустил мяч. Удар по голове и всё.

Боже, я помню эту игру. Грею тогда было семь, а мне исполнилось четырнадцать. Я тогда сильно перепугался, когда мяч попал ему в голову, и он потерял сознание, долго не приходя в себя. Это что же получается… сейчас ему семь лет? Тогда понятно, почему он не узнал меня - я для него незнакомый дядя. Исчезли двадцать один год его жизни. И как быть?

- Ясно. Ну, давай знакомится, Грей, - протягиваю руку и поощрительно сжимаю его ладонь в своей. Рука прохладная и такая слабая, что сама подняться пока не может. – Я брат отца Арни. Меня зовут Арнольд, поэтому тоже можешь звать меня Арни, - увидев, как Грей открывает рот, чтобы возразить, спешно добавляю: - и никаких дядь. Хорошо?

- А…

- Арни пришлось срочно уехать. Но не волнуйся. Твой отец в курсе, что ты у нас еще погостишь. Как ты себя чувствуешь?

- Странно. У меня как будто нет сил. Что с моим голосом?

- Ты простыл немного, Грей. Ты любишь море? – мой мальчик закивал, а глазёнки заблестели. – Ты ведь хотел попутешествовать. Да? Мне Арни рассказал, - снова кивок и такая светлая, детская улыбка. У меня в углу глаз скопилась влага, а трепет перехватил дыхание. «Мой любимый, тот самый любимый, в кого я тогда неосторожно влюбился, - чистый мальчик. Все эти годы я вбивал себе мысль, что мы не должны видеться, иначе снова произойдет несчастье. Глупый юношеский максимализм. Ты забыл меня со временем, Грей. Но сейчас ты помнишь меня прежнего. Но меня прежнего нет. Уже нет. Не существует». – Ты хороший ребенок, Грей. Отдыхай, кушай все, что принесет тётя, а я буду навещать тебя, - я поднялся со стула и не удержался от соблазна поцеловать Вернера в лоб. – Что тебе принести в следующий раз, когда я приду?

- Мороженое, - и мне доверчиво улыбнулись.

Выйдя из палаты, я решительно пошел на поиски многоуважаемого профессора прямо в том, в чем был, то есть в больничной пижаме, с черной отросшей щетиной на щеках, лохматой гривой черных волос и босой. «А у Грея крепкие нервы, если он так просто отреагировал на мою внешность!» - улыбнулся я сам себе. Было приятно осознавать то, какой храбрый мой мальчик.

Профессор нашелся в своем кабинете – он терзал микроскоп. Постучав об косяк, прошел вовнутрь, закрывая за собой дверь. Обошел рабочий стол и, нагнувшись над ученым, прошептал ему в ухо (не хочу, чтобы кто-то слышал наш разговор):

- Ларри, у меня к тебе дело на пять миллионов евро и вечное соратничество в моем лице, - пожилой худенький профессор удивленно уставился на меня через увеличительные стекла своих очков. И почему он не сделает коррекцию зрения? Боится.

- Сильво, у Вас до сих пор синие губы, а Вы бегаете по коридорам больницы босиком!

- Ларри, какую экспертизу проводят над обгоревшими трупами, чтобы опознать их? – профессор испуганно уставился на меня. Ну да, у нас было не самое лучшее знакомство, но я считал, что уже искупил свою вину и доказал этому человеку свои лояльность и надежность за все те годы, что мы провели рука об руку. Хотя замогильный шепот, которым я интимно задал этот вопрос, возможно, многих бы поверг в ужас.

- По зубам. Если тело сильно обгорело, но есть сомнения в личности умершего, проводят стоматологическую экспертизу.