Любопытство - не порок, но оно наказуемо (СИ)

«Э-э-э-э-э-э… Владимир нечаянно напомнил мне, что надо сходить за мороженым и съездить к Грею. Вернер любит сливочное с пряным фисташковым вкусом и кусочками шоколадного трюфеля. Где я его видел в продаже?» - и полностью погруженный в свои мысли, я отправился в город. Мороженое нашлось в третьем по счету магазине. Счастливый и довольный помчался к своему волчонку.

- Что это? – на меня смотрели несчастные глаза с выражением: «Я так ждал-ждал… а ты-ы-ы…».

- Тортик из фисташкового мороженого, - я растерялся.

- Но я люблю клубничное!

- О-о-о, неужели? – блин, совсем забыл, что нужно угождать вкусам маленького Вернера, а не взрослого. – Прости, я исправлюсь.

Пришлось срочно бежать в столовую больницы. К счастью там было мороженое, но только пломбир. Баночка с клубничным джемом была куплена в магазинчике через дорогу. Когда я принес свои дары моему мальчику – он был доволен, а я так просто на седьмом небе от блаженства. Вспомнил Владимира и мысленно согласился с ним в плане своих умственных способностей.

Прошли сутки, и в следующий мой приход в больницу профессор обрадовал меня новостью, что «биологический материал» найден и прооперирован.

Следующий шаг за мной. Угнал неприметного цвета старый автомобиль и спрятал его в лесу на трассе в сторону моря. На попутках вернулся в город. В больничном гараже в слепой зоне камер видеонаблюдения с профессором запихивали трупы на сидения. Умаялись страшно, аж взмокли. Кто ж знал, что усадить окоченевший труп такая трудная задача? Профессор быстро испарился с места преступления. Я последовал за ним – надо принять душ и переодеться. Потом поднялся в палату Грея, рассказал ему «сказку про море и белого бычка» (заговорил зубы наивному дитя), и, взяв его на руки, всем сообщил, что еду лечить своего Грея на море. Однако «нечаянно» потерялся в дебрях больницы (меня никто не видел), и совершенно «случайно» забрел в лабораторию доктора. Постарался прошмыгнуть мимо зеркал, держа свою драгоценную ношу спиной к стеклянным предателям. Вернер еще не видел своего отражения после того, как очнулся от комы. И мне думается, что семилетний мальчик иначе представляет свою внешность.

- Грей, прости меня, пожалуйста. Мы обязательно съездим к морю, но надо будет совсем немного подождать.

- А зачем ты всем наврал. Дядя Арни, ты плохо поступаешь.

- Просто Арни, без дяди. Это игра. Нас ищут, а мы играем в прятки. Мы должны хорошо спрятаться. Ты поможешь мне? – глаза «ребенка» заискрились задором.

- Конечно, помогу. А какая награда победившим в прятки?

- Свобода. Свобода, мой милый мальчик. Ты хочешь стать свободной птичкой и увидеться с Арни? – мне кивнули. – Тогда подыграй мне. Я скоро вернусь. Мне надо запутать наши следы. Подождешь меня?

- Да!

Боже, сколько наивной радости… чувствую себя педофилом.

Когда спустился к машине, столкнулся с еще одной проблемой. Как я поведу автомобиль, если за рулем уже «сидит водитель»? Пришлось, превозмогая отвращение, отодвигать сидение в крайнее дальнее положение и садиться трупу на колени. Мутит. Мое спасение, что стекла глухо тонированные. Когда выехал на загородное шоссе, немного отпустило. Вести машину с двумя мертвецами… Брр. А вот и лесополоса, где спрятана ржавая угнанная таратайка. Оставляю свой автомобиль на дорожном полотне (возвращая водительскому креслу прежнее положение) и отхожу подальше. Взрыв. Черный столб дыма, салон весь в огне. Жар такой, что даже меня достигает. Я доволен. Огонь очень сильный – он не пощадит ничего. Залезаю в «таратайку» и спокойно доезжаю до города… даже паркую её там же, где взял. И вот я уже прокрался по оставленному для меня черному ходу в лабораторию.

- Сильво! Вы долго! – прыгает вокруг меня профессор. Глаза горят фанатичным блеском. Похоже, он наслаждается происходящим. – Господина Вернера я уже давно усыпил и прооперировал. Теперь Ваша очередь!

- Ларри, дай мне хоть душ принять! От меня же трупоками несет за милю!

- Быстрее! Быстрее!

И вот я на операционном столе. Что ж, профессор, наши жизни в Ваших руках. Сознание поглощает наркоз.

Просыпаюсь. Помещение слабо освещено дежурной лампочкой. Под землей время идет непонятно. Сколько сейчас времени? Довольно сильно ощущается слабость, но превозмогая её сажусь. Рядом койка с Вернером – он умильно сопит. Его голова вся в бинтах. Боец, хе-хе. И как я ему это объясню? Вот я мудила забинтованный! Франкенштейн, мать твою. Нашел глазами часы. Еще рано – пять утра. Спать-спать, проблемы будем решать постепенно…

- Дядя! Дядя! – чувствую, как пихают меня в бок. Поворачиваю голову к соседней койке. Вернер смотрит на меня глазами, в которых плещется гнев. – Почему у нас головы забинтованы? Почему у меня такие здоровенные руки, ноги и вообще всё такое здоровенное?

«Вот, чёрт! Найдя на себе повязку, Грей стал пристально исследовать свое тело и заметил несоответствие памяти и действительности. Что же мне ему сказать?» - я сел лицом к Вернеру, свесив ноги вниз. Руку, которая продолжала ударять по мне, обхватил ладонями, нежно удерживая её.