Любовь

Джуниор исполнилось одиннадцать, когда она сбежала из дома и многие недели шаталась, не привлекая ничьего внимания. Потом наконец ее заметили – когда она стащила игрушечного солдата из универмага «Все за доллар», а после того не захотела его вернуть, и ее задержали, отправили в приют, где она покусала женщину, попытавшуюся отобрать у нее солдата, и наконец после того, как она отказалась предоставить о себе какую-либо информацию, кроме имени, ее определили в исправительную колонию, где записали как «Джуниор Смит», и она оставалась «Джуниор Смит» до тех пор, пока власти штата не отпустили ее на все четыре стороны, и она не придумала себе фамилию, добавив к имени матери «и» для эффекта.

Образование, полученное ею в колонии, было только отчасти школьным, но в основном – нет. Оба вида образования отточили ее природную хитрость, которая и помогла ей попасть в большой шикарный дом на Монарх-стрит, где не было хмурых теток в униформе, меривших шагами тускло освещенные коридоры и распахивавших когда им вздумается двери, чтобы устроить шмон, и где ей не пришлось спать в душной камере с сопящими и храпящими на все лады соседками. Джуниор попала куда надо, и к тому же здесь был он, всячески давая ей понять, что именно ее-то здесь и ждали все это время. Как только она заметила портрет незнакомого мужчины на стене, то сразу поняла: вот ее дом! Он снился ей в первую ночь, она стояла у него на плечах, когда он нес ее через сад, где ветки сгибались под тяжестью спелых зеленых яблок.

На следующее утро за завтраком – грейпфрут, яичница-болтунья, кукурузная каша, тосты и жареный бекон – Кристин держалась уже не так враждебно, как накануне, хотя все еще была настороже. Джуниор пыталась ее развеселить, отпуская шуточки в адрес Хид. Она, как говорится, еще плохо ориентировалась на этой местности и не знала, в каком направлении двигаться дальше. Только после завтрака, вернувшись в спальню Хид, она разобралась в ситуации. Подарок судьбы был выбран ею безошибочно.

Стоя у окна в нелепом красном костюме, Джуниор снова стала наблюдать за мальчишкой во дворе, пока Хид копалась в небольшом комоде. Чуть раньше она увидела, как Кристин продефилировала по подъездной дорожке, а паренек остался один во дворе, дрожа на пронизывающем ветру и держа в руке ведро. Теперь он утер нос тыльной стороной ладони, после чего обтер руку о джинсы. Джуниор улыбнулась. И все еще улыбалась, когда Хид к ней обратилась.

– Вот она! Я ее нашла! – Она помахала фотографией в серебряной рамке. – Я держу все ценные вещи под замком в разных местах и иногда забываю где.

Джуниор отошла от окна, опустилась на колени рядом с комодом и взглянула на фотографию. Свадьба. Пять человек. И жених глядит вправо на женщину с розой в руке, которая устремила в объектив застывшую улыбку.

– Она похожа на женщину с кухни внизу – на Кристин, – заметила Джуниор, ткнув пальцем в фото.

– Нет, это не она, – возразила Хид.

Женщина с розой держала жениха под руку, и хотя он смотрел на нее, свободную руку он положил на голое плечо своей пигалицы-невесты. Хид утонула в не по размеру огромном свадебном платье, ниспадавшем до пола, цветки флердоранжа в ее руке уныло поникли. Слева от Хид стоял плутоватого вида красавец, который, повернув голову влево, улыбался женщине, чьи сжатые в кулачки руки беззвучно сообщали не только об отсутствующем букете, но и еще кое о чем…

– Я ведь не сильно изменилась, правда? – спросила Хид.

– А почему ваш муж смотрит не на вас, а на другую женщину?

– Наверное, пытается ее ободрить. Вот такой он был человек. Это в его духе…

– А это подружка невесты? – спросила Джуниор, указывая на женщину с крепко сжатыми кулачками. – Она тоже выглядит не слишком радостной.

– Она и не радовалась. Вообще свадьба была не из веселых. Билл Коузи был завидный жених, понимаешь. И очень многие женщины мечтали оказаться на моем месте.

Джуниор снова поглядела на фотографию.

– А кто этот мужчина?

– Наш шафер. Очень известный музыкант… в свое время. Ты слишком молода, чтобы знать его имя.

– А вы пишете про всех этих людей?

– Да. О некоторых. В основном о Папе – это мой муж – о его семье, его отце. Ты представить себе не можешь, какие это были гордые люди, какие благородные… даже во времена рабства…

Джуниор перестала ее слушать – и не без причины. Во-первых, она уже догадалась, что Хид вовсе и не собирается писать книгу, ей просто хочется поболтать, хотя зачем она вознамерилась платить за то, чтобы ее кто-то выслушал, Джуниор еще не поняла. А во-вторых, она думала о дрожавшем от холода пареньке под окном. Она слышала слабый стук лопаты, которой он сгребал тающий снег и сбивал лед с дорожек.

– Он живет где-то тут недалеко?

– Кто?

– Тот паренек во дворе.

– А, это мальчуган Сэндлера. Он выполняет мои поручения, наводит порядок снаружи. Хороший мальчик.

– Как его зовут?

– Ромен. Его дед дружил с моим мужем. Они вместе ездили на рыбалку. У Папы было две яхты, понятно? Одну он назвал в честь первой жены, а другую – в мою честь.