Любовь

Сияние воспоминаний о докторе Рио затмило ее сожаления по поводу своей непутевой жизни, как и чувство неловкости за расправу с его любимым «Кадиллаком». Невзирая на постыдный финал их романа, три года, прожитые с ним – ну ладно, рядом с ним, так как он имел непоколебимый статус неразводящегося мужа, – были чудесными. Она видела немало кинофильмов о тяготах содержанок, о том, что в конце концов они умирали или страдали из-за своих незаконнорожденных детей, которые тоже умирали. Иногда таких женщин обуревала печаль из-за своей вины, или они с рыданиями бросались в объятия обманутых жен. Но вот, спустя двадцать лет с тех пор как ее сменила новая обладательница «Уайт шоулдерс», Кристин продолжала упрямо считать, что годы, прожитые в качестве содержанки, были лучшим периодом ее жизни. Когда она встретила доктора Рио, ей был сорок один, а ему шестьдесят, что автоматически делало его «пожилым». Теперь, когда ей самой было хорошо за шестьдесят, это слово ничего не значило. Теперь он наверняка уже умер или прикован к постели и платит какой-нибудь юной мамашке, сидящей на пособии, по сотне долларов за массаж ступней, а дневная сиделка следит за подачей кислорода из аппарата искусственного дыхания. Эту сцену она себе представляла с трудом, потому что когда видела его в последний раз, он выглядел так же обольстительно, как и в первый. Преуспевающий терапевт, всегда элегантно одетый, страстный, игривый. И последнего в жизни шанса вытащить счастливый билет ее лишил второй древнейший враг: другая женщина. Девочки Манилы болтали, будто доктор Рио дарил каждой новой любовнице один и тот же парфюм. А Кристин тогда сочла, что это уникальный подарок – этакий интимный жест заботливого поклонника. Он любил этот аромат, и она научилась его любить. Останься она в пансионе Манилы подольше или навещай она ее шлюх потом хоть иногда, она бы сразу распознала фирменную модель поведения доктора Рио: он увлекался новой пассией, соблазнял ее и предлагал переехать в свою дорогую квартиру на Трилейн-авеню, и в день, когда та въезжала в квартиру, вручал ей драцену и флакон «Уайт шоулдерс». В отличие от роз и других цветов, драцена была символом законности и постоянства отношений. Но что символизировали «Уайт шоулдерс»? А бог его знает. Возможно, он об этом где-то вычитал – в каком-нибудь мужском журнале, созданном специально для того, чтобы научить читателей понимать разницу между учтивостью и чистыми волосами. Это наверняка был потрепанный, немодный глянцевый ежемесячник для юнцов, изображающих из себя взрослых мужиков, где описывались приемы обольщения, как будто нужны какие-то каверзные приемы, когда женщина уже выбрала себе мужчину. Да пошли он ей хоть бутылку отбеливателя «Клорокс» и засохшую рождественскую елку – она сделала бы для него все что угодно, за то только, что он оказался рядом! Полная свобода, жизнь на всем готовом, незабываемый секс, умопомрачительные подарки. Путешествия, короткие и тайные, чтобы его жена ни о чем не прознала, вечеринки, вечная нервозность и при всем том достойное место в приличном обществе черных из среднего класса, которые могут предаваться сладкой жизни, будучи при деньгах и имея надежный диплом о высшем образовании.