Любовь

— А ты сам как хочешь? — спросила Линда мне в спину.

Я сделал вид, что настолько занят Ваньей, что не услышал. Она, скорее увлеченная процессом, чем целью, переставляла ноги, пока мы не дошли до лестницы, где я бережно отпустил ее руки. Она на мгновение замерла, покачалась и опустилась на четвереньки. Подползла к лестнице и быстро одолела три ступеньки вверх. А там с дикой скоростью рванула на четвереньках к входной двери, как щенок. Дверь открылась, Ванья встала на колени и круглыми глазами смотрела на вошедших. Это оказались две пожилые женщины. Вторая остановилась и с улыбкой подмигнула Ванье. Она немедленно потупила глаза.

— Ты немножко стесняешься, да? — сказала женщина.

Я вежливо улыбнулся, подхватил Ванью и вышел с ней на улицу. Она стала показывать пальцем на голубей, они клевали крошки под одним из столиков. Потом подняла голову и показала на чайку, парившую в потоке ветра.

— Птицы, — кивнул я. — А смотри там, за окнами. Видишь, сколько людей?

Ванья сначала посмотрела на меня, потом на них. Взгляд у нее был очень живой, одновременно выразительный и непроницаемый. Встречаясь с ним, я всегда чувствовал, с кем имею дело, насколько этот маленький человек тверд в своих решениях.

— Уф, как тут холодно, — поежился я. — Пойдем внутрь?

С лестницы я увидел, что у нашего стола стоит Кора. К счастью, она не присела за него. А стояла, опершись о стул, сунув руку в карман и улыбаясь.

— Как она выросла! — сказала Кора.

— Да! — сказал я. — Ванья, покажи, какая Ванья большая?

Обычно Ванья гордо задирала руки над головой в ответ на вопрос. Но сейчас, наоборот, прижалась головой к моему плечу.

— Мы идем домой, да? — спросил я Линду и посмотрел на нее. — Кофе это теперь еще полчаса.

Она кивнула.

— Мы тоже сейчас пойдем, — сказала Кора. — Но я только что договорилась с Линдой, что зайду к вам на днях. Так что увидимся.

— Отлично, — сказал я. Посадил себе на колени Ванью и стал натягивать на нее комбинезон, попутно улыбаясь Коре, чтобы не показаться нелюбезным.

— Как тебе сидится в декрете? — спросила она.

— Чудовищно, — ответил я. — Но как-нибудь выдержу.

Она улыбнулась:

— Я серьезно.

— Я понимаю.

— Карл Уве стоик, — сказала Линда. — Это его жизненная стратегия.

— Я ответил честно, — сказал я. — Или лучше бы я соврал?

— Не лучше, — сказала Линда. — Просто я огорчаюсь, что тебе это настолько тяжело.

— Не настолько, — ответил я.

— Мама меня заждалась, — сказала Кора. — Приятно было повидаться. До встречи!

Она ушла, я посмотрел Линде в глаза.

— Я ведь не сделал ничего ужасного? — спросил я.

— Нет, — ответила Линда так коротко, что не ошибешься: она имела в виду прямо противоположное.

Линда молча нагнулась и подхватила коляску, когда мы дошли до лестницы, молча шла рядом со мной по тропинке к дороге, ведущей в центр. Мне казалось, что ледяной ветер пробирает до самых костей. Вокруг были толпы. Остановки с обеих сторон улицы были забиты одетыми в монотонно-темное, дрожащими от холода людьми, под определенным углом зрения на вид не сильно отличавшимися от птиц, когда они неподвижно стоят, сбившись в плотную кучу, на скале в Антарктике и смотрят вдаль.

— Вчера все было так прекрасно и романтично, — сказала она наконец, когда мы поравнялись с Биологическим музеем; канал, мерцавший черным вдали между деревьями, было едва разглядеть. — А сегодня как будто ничего из того не осталось.

— Ты знаешь, я не романтик, — сказал я.

— Знаю. Но кто ты?

Она не глядела на меня, говоря последние слова.

— Перестань, — сказал я. — Давай не будем все это начинать.

Я поймал взгляд Ваньи и улыбнулся ей. Она жила в своем мире, связанном с нашими чувствами, ощущениями, эмоциями, телесными прикосновениями и звучанием голосов. Метаться между двумя мирами, как я делал в ту секунду, то сердясь на Линду, то радуясь вместе с Ваньей, было странно, — такое ощущение, словно живешь параллельно две совершенно разные жизни. Но сама Ванья жила одной жизнью, и ей предстояло вскоре врасти в другую, по мере того как развеется ее детское простодушие и она начнет понимать, что происходит между Линдой и мной в такой момент, как сейчас. Мы дошли до моста через канал. Ваньин взгляд перескакивал с одного прохожего на другого. Увидев собаку или мотоцикл, она непременно показывала на него пальцем.

— От мысли, что вдруг у нас будет еще ребенок, было так хорошо! — сказала Линда. — Я чувствовала себя счастливой и вчера, и сегодня. Как будто волна счастья внутри. Но ты так не чувствуешь. Для меня это разочарование.

— Ты ошибаешься, — сказал я. — Я тоже обрадовался.

— А сейчас нет.

— Нет. А что тут странного? У меня вообще настроение плохое.

— Потому что ты сидишь дома с Ваньей?

— В том числе.

— Тебе станет лучше, если ты будешь писать?

— Да.

— Тогда Ванье пора, видимо, отправляться в сад.

— Ты серьезно? — спросил я. — Она же еще маленькая.

Наступил пешеходный час пик, так что на мосту, а это самое узкое место прогулочного маршрута на Юргордене, мы еле шли. Линда держала коляску одной рукой. Я терпеть не мог давки, но промолчал, в контексте нашего разговора реплика на подобную тему выглядела бы особенно мелочно.