Любовь эпохи ковида

Я тоже, кстати, часто иду на риск и даже на глупость – лишь бы не было дней, о которых нечего вспомнить! А Игорек ради этого рисковал собой, отвечая за то, чтобы в жизни было живое… хотя бы «неформат». Но больше его за рубеж не посылали… Его! Знавшего все музеи мира наизусть!

Видя его расстройства (не воспринимают!), я долго думал, чем же порадовать его? Бродил по Москве. Найти бы какую-нибудь гениальную церквушку семнадцатого века, никому не известную – и подарить ему. Будет в восторге. Архитектуру обожествлял! Правда, она и без него была божественна. К увлечениям относился с бóльшим энтузиазмом, чем к прямым обязанностям. Широкая душа! Но церквушка не попадалась… а мороз крепчал. И я зашел в книжный магазин. Тоже – храм! Но – печальный. Из-за катаклизмов книга моя, которая должна была выйти в Москве, зависла. А вдруг – да! Москва, как говорится, бьет с носка! Все может! Город чудес! Мысленно льстил ей. Ведь есть же у Москвы свои чудотворцы – святые? Не помогло! Все глаза просмотрел – нет Попова! И даже моего однофамильца-москвича нет. Несчастливая фамилия? Ну, это ты брось! Это уж надо совсем рехнуться, чтобы такое сказать! В самом дальнем углу был отдел научно-популярный. Зайти? Считается, что интересуюсь шумерами… Не лыком шит! И вдруг – сама оказалась в руке – небольшая книжечка. Сердце забилось. Почему? Название – «Электрический самолет сегодня»! Это же тема Игорька! Сколько раз он мне – сначала восторженно, потом, правда, глухо (секретность?) – говорил о нем. Как взлетит он, на солнечных батареях, и, чем ближе к солнцу, тем быстрей. И впервые достигнет солнца земной объект! Ну, правда, сгорит, не долетев всего какие-то сотни тыщ километров. Как мотылек! Так кто же осмелился скрасть такую идею? Вглядывался в обложку. Сразу несколько авторов. Целая банда! Вот так, бандами, и грабят честных людей. Первая фамилия почему-то знакомая… Алексеев. И фамилию скрал! И инициалы И. И. Во тут – как ошпарило. Ведь это же Игорек! Книга жизни!

«Надо брать!» – как мы в молодости говорили, но то, в основном, касалось баб. А тут – святое! Беру! Две… Одну оставлю себе. А видел ли ее Игорек? Год издания – текущий. Вот порадую его – а то приуныл. Полистал. Фотографии. И под каждой: «изобретение Алексеева», «по идее Алексеева». Апофеоз! Правда, на обложке к нему еще целый хвост прихлебателей прицепился. Но хвост и есть хвост, собака им машет, как захочет!

Игорек небритый, опущенный сидел. Телевизор расстроил его: депутатов не тех выбрали! Ну – незадача уж прям… Разорвал нетерпеливо упаковку, шлепнул книгой перед ним: «Гляди!» Глянул. Зевнул.

– Да у меня в кабинете три пачки!

– Ну так чего ты такой?

– Да и тебе, кстати, дарил. Потерял?

Наверное…

Потом он впрягся вдруг в дачу, «гамбалил», как в нашей родной деревне говорят, с утра до вечера. Полностью перестроил! И мы бывали там. И Иван Сергеич им бы гордился!

И вот, пожалуй, пик его партийной карьеры. Я сидел дома у себя в Купчине, звонок – и любимый голос (похожий, кстати, на мой) в трубке. Голос Игорька, но речь странная:

– Валерий Георгиевич! Это Игорь Иваныч вас приветствует!

– Игорь, ты?

Не воспринято.

– Мы тут с Сергеем Николаевичем на «Ленфильме», с инспекционной поездкой. Я звоню вам из кабинета директора «Ленфильма»… Простите, как вас?.. Григорий Константиныч? Как? Евгений Дмитриевич? Простите великодушно. У нас тут небольшой коллоквиум, желательно ваше присутствие. Пропуск закажете, Валентин Алексеевич?

Представляю ужас директора, в кабинет которого вдруг ворвались без всякого предупреждения пьяные Игорь Иваныч и Сергей Николаевич, причем Николаевич – с корочками ЦК! Игорь Иваныч, думаю, лишь величественно поздоровался – но главный ужас навел именно он. Так и держался… не желая, например, запомнить имя-отчество директора «Ленфильма».

– Понял. Выезжаю!

Хорошо на «Ленфильме» гулять. В опустевшем вдруг Ленинграде, где старые кабаки закрылись, а новые недоступны по цене, «Ленфильм» – самое то! А уж с «высокими гостями» – тем более! Буквально несся.

Директор уже выставил все из своих погребов. И Игорь Иваныч, развалясь в кресле, с хайболом в руке, излагал:

– Да, к сожалению, уровень мирового кинематографа заставляет сейчас желать лучшего! Но вы, я надеюсь, чем-то нас порадуете, Семен Исаакыч?

Исаакыч (на самом деле – Евгеньич) с надеждой взглянул на меня. За разгильдяя держал и вдруг – такие связи. Выручай. Но я тоже с ним холодно поздоровался. Он мне помогал? Ужас так ужас!

– Надеюсь, вы нам покажете, – сибаритствовал Игорек, – что-то неистовое!

Директор «сползал».

– Что-то демоническое! Неуправляемое!

Тот беспомощно смотрел на меня.

– Ну… – подал голос я. – Пара шедевров все же завалялась. Есть фильмец!

Я тоже, как Игорек, развалился в кресле. Гулять так гулять! Короткий миг торжества. Но я ж не садист. И я назвал фильм… не то чтобы совсем. Но на полке – лежал. А после этого, кстати, пошел в прокат. Директор долго жал мою руку.

– Сергей Николаевич! Освежите, пожалуйста! – Игорек подвинул к Сергею хайбол.

И Серега, с весельем в глазах, его наполнил.