Любовь горца

Филомену поразила не только мужественная красота Лиама, но красота его людей, собравшихся вокруг. Их лица пылали от выпитого виски, эля и восторга, когда они повторяли слова прекрасных стихов. Они приветствовали каждого пастуха, проводившего своих самых лучших символических животных между кострами для завершения ритуала благословения.

Весь ритуал не был ни длинным, ни особо торжественным в отличие от служб в протестантской церкви, которые она посещала, когда была девочкой. Не успела она опомниться, как ритуал завершился и магия кончилась. Зазвучала волынка, потом другая, и в конце четыре волынщика, расположившихся на северных, южных, восточных и западных точках окружности, совершенно синхронно издали воющие звуки.

Маленькая девочка подобралась слишком близко к одному из костров, и Рейвенкрофт поднял ее, высоко подбросил и посадил смеющееся дитя себе на плечи. Он терпеливо сносил, когда она дергала его за косы, а в это время пожилые и совсем старые женщины выходили вперед, поджигали в кострах факелы и шли куда-то, сопровождаемые их большими семьями.

– А что они делают теперь? – спросила Филомена Джани.

Тот указал на самых старых женщин:

– Это правящие матриархи каждой семьи. Они должны забрать с собой огонь ритуального костра. Если их дом находится близко, она принесет его в деревню сегодня ночью. Если нет, она заберет его в палатку и будет следить, чтобы угли не погасли, пока их не доставят благополучно до дома и подожгут от них потухший очаг. Огонь Самайна, благословенный друидом, будет хранить их в течение наступающей зимы.

– Как красиво! – пробормотала Филомена.

Она глядела, как быстро расходится толпа, потому что каждая семья сопровождала своего матриарха туда, где будет находиться благословенный огонь.

Филомена увидела, что молодой отец той девочки, что сидела на плечах Лиама, устремился к своему лэрду. Лиам еще раз подкинул ребенка, отчего она издала восторженный вопль, и положил ее на благодарные руки молодого человека. Мужчины обменялись понимающими улыбками опытных родителей и словами укора по поводу того, как шаловливы бывают маленькие дочери, а потом сцепились руками в традиционном жесте родства.

В горле Филомены образовался комок, который она никак не могла проглотить. Неужели Рейвенкрофт хочет иметь еще детей? Мечтает о возможности вырастить ребенка, начиная с рождения? Если снова женится, он вполне способен завести еще много красивых черноволосых малышей. Малышей, которых у нее никогда не будет.

Горькие слезы появились у нее на глазах. «Это бессмысленно», – напомнила она себе. Все это не имеет смысла, потому что отношения между ними невозможны и недостижимы, как звезды на небе. Она это знала, и он это тоже узнает со временем.

Полная горя, Филомена наблюдала, как он двигается в толпе членов своего клана. Женщины им восхищались, они искали любой предлог, чтобы дотронуться до его гладкой кожи цвета его знаменитого виски. Со своего места на возвышении она видела, что некоторые люди боятся его, но в основном женщины его хотят, а мужчины – уважают. Пусть он будет хоть броллахан, хоть берсеркер, но его люди процветают под его управлением, и за это они его полюбили. Как он может этого не знать?

Такого человека нельзя не любить. Когда возникло это слово, то, несмотря на полную безнадежность будущего и ужасающие испытания прошлого, Филомена поняла, что пропала.

Нет, она не влюбилась с первого взгляда в Лиама Маккензи, ее постепенно вовлекли в состояние влюбленности. В тот момент, когда они впервые встретились, это походило на дыхание грозы в жаркий влажный день, когда дунул первый легкий прохладный ветерок. Будто на горизонте возникло нечто темное, и Филомена ощутила, что с каждой их встречей гроза гремит все ближе. Каждый раз ее согревал огонь, горящий в его глазах. Каждый раз в ее холодном сердце вспыхивал жар. Он постепенно откалывал куски от глыбы ее сопротивления и замещал их силой своей необузданной страсти. Он делал то, что редко делают мужчины, – он делился собой, открывал ей самые темные уголки своей личности. Он делал их доступными не только для нее, он открывал их для себя и для своих детей в попытках стать лучше. Он хотел, чтобы она его поняла и перестала бояться.

И Филомена полюбила его за это. Она любила его по-настоящему. Боже, что ей теперь делать?

– Мисс Локхарт! Джани! – Этот возглас пробудил Филомену и отвлек от грустных размышлений, когда она почувствовала, как напрягся рядом с ней Джани.

С невысокого холма к ним спускалась бегом Рианна, одетая в костюм греческой богини. Впечатление немного портила теплая накидка из овечьей шерсти, но в такую холодную погоду без нее было нельзя. Рядом с ней бежали две румяные пышные девушки. Рианна едва не упала на Джани, если бы он не растопырил руки и не поймал ее. Но в тот момент, когда она остановилась, он опустил руки по бокам и сжал в кулаки.

– Привет, Джани! – Одна из девушек хихикнула, не скрывая кокетливых взглядов, которые она бросала на молодого индуса.