Любовь и другие мысленные эксперименты

— Как она? — Элиза вручила ему бокал с вином и осталась стоять прямо перед ним, склонив голову к плечу.

Грег не знал, как это понимать. Он уже привык к британскому сарказму и теперь немного напрягался, когда серьезные вопросы ему задавали с английским акцентом.

— Наслаждается ролью скорбящей вдовы, которую репетировала всю жизнь, — попробовал отшутиться он.

Элиза так резко отпрянула, что он испугался, как бы она не упала.

— Что, прости?

— Я, в смысле… Моя мать… — К счастью, Хэл при первом же упоминании его матери потерял интерес к разговору и теперь разглядывал сад так увлеченно, словно готов был в любую секунду броситься вскапывать клумбы. — Они с отцом не очень ладили.

— Ох, извини, — закивала Элиза.

— И немудрено. Натуралам нельзя столько времени проводить вместе. Это сбивает их с толку.

— Сбивает с толку?

— Ведение домашнего хозяйства гендерные различия только подчеркивает. Все начинается с мусора: она выносит ведро, а он разбирается с компостом. Она пылесосит, он сгребает листья во дворе. Вечера они проводят порознь: она с девчонками, он с ребятами. Не успеешь оглянуться, вот тебе и война полов. Это же неестественно. Посмотри на Хэла: он умеет взбивать белки и стричь газон. А я умею смотреть.

Повисла пауза, затем Элиза неуверенно рассмеялась. Но все же рассмеялась, отметил Грег, пока они рассаживались за столом. Он плотнее запахнул куртку, разглядывая проступившие на гладком лице Элизы знакомые морщинки. Раньше они часто смеялись. Собирались вместе вечерами, пока у Рейчел рос живот, и казалось, что у всех у них — не только у Артура — жизнь только начинается.

Он положил себе стир-фрай и стал следить за тем, как изменялось выражение лица Хэла, по мере того как на столе появлялись разные блюда. В первые недели после смерти Рейчел Хэл часто приходил к ним и готовил в ее бывшей кухне, а по выходным приносил еду из дома, пока однажды Элиза не попросила его больше этого не делать.

— Она сказала, им пора возвращаться к обычной еде и обычной жизни, — рассказывал он Грегу. — Но мне нравится для них готовить. Это же моя профессия. Она даже не представляет, сколько еды Артуру нужно.

— Выглядит аппетитно, — произнес Хэл сейчас.

Элиза вспыхнула.

— Я уж думала плюнуть и попросить тебя привезти обед.

— Я бы на твоем месте так и сделал.

— Вот видишь, Хэл, об этом я и говорю, — вставил Грег. — Готовить для тебя просто страшно.

— Тебе тоже доставалось? — спросила Элиза.

— Ну еще бы.

— Это ты про «подкову»? — фыркнул Хэл. — Сэндвич с картофелем фри в сырном соусе?

— М-м, крок-месье. — Элиза передала Хэлу миску с салатом и села к столу. — Я бы не отказалась.

— Вот именно. И Хэлу понравилось. Прошлым летом, когда гостили у матери, мы даже специально заскочили в Спрингфилд, чтобы он мог попробовать оригинал.

— Исключительно для истории, — заметил Хэл. — Когда придет Артур?

— Мне нужно забрать его от сестры в четыре.

Накручивая на вилку лапшу, Грег задумался, как лучше сформулировать причину, по которой они сегодня сюда пришли. Хэл позвонил Элизе, предложил вместе пообедать и поговорить об Артуре, но в чем именно дело, не объяснил. И с каких это пор им стало так трудно разговаривать? К каждому слову будто бы шло в довесок по двадцать одному грамму чувства вины. Они больше не считали себя друзьями, вот в чем все дело, неожиданно понял Грег. Скорее коллегами по бизнесу под названием «Артур».

— Ты сказал Артуру, что Рейчел была инопланетянка? — Элиза взглянула на Грега поверх бокала.

— Это его слова?

— Ну примерно. Пришел домой и начал рассказывать какие-то сказки, что Рейчел живет в космосе.

— Грег считает, что все самое интересное происходит на Марсе, — вставил Хэл.

Они уже несколько дней спорили о том, что именно Грег сказал Артуру.

— Он спросил, может ли человек жить в космосе. Я ответил, что может — в подходящих условиях. Пацан скучает по маме, вот и придумывает, что она жива, просто находится где-то очень далеко. — Грег перевел дыхание. — Вы, ребята, и сами говорили ему примерно то же самое.

Хэл и Элиза переглянулись, напомнив Грегу его собственных родителей. Он с детства помнил перемигивания из серии: «Ну и кому из нас придется это разгребать?» Солнце то и дело пряталось за рваными облаками. Грег передернул плечами.

— Мы сказали, — начал Хэл, — что она заболела, и ее тело больше не могло функционировать.

— И объяснили ему про смерть, — подхватила Элиза, — про то, что происходит, когда умираешь. Мы не утверждали, что она живет где-то далеко.

Грег выудил из салата имбирь. Так и знал, что в итоге все станут обсуждать не эмоциональное состояние Артура, а то, как он накосячил. Ведь это Хэл и Элиза занимались воспитанием мальчика, виделись с ним каждый день, водили его к психологу. А Грег все время пропадал на работе. Он не был частью привычной жизни Артура. Но с момента их последней встречи почему-то стал чувствовать, что его роль значительнее, чем просто дублер родителей мальчика. У него вроде как появилась своя роль.

— Разве вы не говорили, что она всегда будет жить в его воспоминаниях?

— То есть ты обвиняешь нас? — нахмурилась Элиза.