Любовь и ненависть

И я знала, что он так и сделает. Каждый раз, когда я терялась, он был тем, кто возвращал меня обратно.

ГЛАВА 60

Я проснулась от яркого света и открыла веки — веко. Другое веко всё ещё было мумифицировано под бинтом. Первое, что попало в поле моего зрения, это коричневая стена. Мне никогда особенно не нравился этот цвет, но, глядя на него, я подумала, что он просто изумителен.

Низкий гул голосов за пределами моей больничной палаты заставил меня повернуться на другой бок. Ножки стула заскрипели, раздался дрожащий шёпот:

— Querida, — и одновременно с ним Эвелин поднялась на ноги.

Дрожащими руками она обхватила мои щёки, стараясь не слишком сильно давить на повязку, а затем прижала свои нехарактерно бледные губы к моему лбу, затем к носу, а затем снова ко лбу.

— Я не доживу до старческого возраста, если ты будешь продолжать делать со мной эти вещи.

— Прости, Эвелин.

Её чёрные ресницы склеились от влаги.

— О, querida. Пожалуйста, больше никаких опасностей. Пожалуйста.

— Я клянусь, что с дуэлями и соревнованиями покончено до конца моих дней.

— Bueno¹⁵. А теперь скажи мне, как ты себя чувствуешь? Фрэнк сказал, что ты быстро поправляешься, но я беспокоюсь.

Когда она этого не делала?

— Я чувствую себя прекрасно.

Её тёмные глаза оглядели моё забинтованное лицо, и я задалась вопросом, не пропитался ли бинт кровью. Когда я подняла руку, чтобы пощупать его, раздался стук в дверь.

— Мы можем войти? — позвал Фрэнк.

Эвелин оглянулась через плечо, а затем снова посмотрела на меня.

— Кто это «мы»? — тихо спросила я её.

— Люди, которых вы называете старейшинами.

— Все пятеро?

Она кивнула.

Я приняла сидячее положение и расчесала волосы пальцами. Не то чтобы они стали обращать внимание на моё воронье гнездо, когда половина моего лица была замотана.

— З-заходите!

Дверь открылась, и они вошли, один за другим, Август замыкал их ряды.

Прошлой ночью я не заметила ни фиолетовых теней у него под глазами, ни пепельного оттенка его лица. Я хотела сказать ему, чтобы он шёл домой и отдыхал, но Эрик встал перед ним и начал говорить со мной, рассказывая о том, какую захватывающую битву провели мы с Лиамом, а затем Дерек упомянул о том, что я попаду в Зал Славы боулдеровских волков. Интересно, существовал ли этот Зал славы на самом деле? А потом Фрэнк, положив руку на плечо Эвелин, и сказал, что моё мужество изменило ход истории стаи.

Несмотря на то, что воину, которым они меня считали, вероятно, не подобало плакать, эмоции переполнили меня.

Эвелин переплела свои тёплые пальцы с моими замёрзшими пальцами.

— Мы так гордимся тобой, Несс. Мы всегда будем тебе благодарны, — добавил Фрэнк.

Я провела ладонью по мокрой щеке как раз в тот момент, когда раздался ещё один стук. Стучавший не спросил разрешения, чтобы зайти внутрь.

Он просто вошёл.

Это было так похоже на Лиама, что заставило меня улыбнуться. Он подошёл к моей кровати, протиснувшись сквозь строй старейшин. Какое-то мгновение он ничего не говорил, ни вслух, ни у меня в голове.

Мог ли он всё ещё говорить в моём сознании, или эта связь тоже была разорвана?

Он откашлялся.

— Не могли бы вы все оставить меня на минутку с девушкой, которая спасла мне жизнь?

Девушка, которая спасла ему жизнь…

— Я не спасала твою жизнь, Лиам.

Он не ответил, но его челюсть начала двигаться.

Старейшины похлопали меня по руке, после чего вышли. Фрэнк поцеловал меня в щёку, а затем потянул Эвелин за руку.

— Я ещё приду днём. Или раньше, если я тебе понадоблюсь, — сказала она.

После того, как она ушла, Лиам сказал:

— Ты тоже, Ватт.

Август напрягся. Несмотря на то, что нас с Лиамом больше ничего не связывало, я чувствовала, как неохотно он оставил меня одну в комнате с моим бывшим.

— Я схожу за кофе, — сказал он, наконец.

Я кивнула.

— Мне бы этого хотелось.

Он решительно направился к двери.

Когда дверь захлопнулась, Лиам сказал:

— Я не могу поверить, что ты укусила её!

Я вздрогнула от резкости его тона, но затем расправила плечи.

— Зато ты получил то, что хотел.

— Ты умерла, Несс! Ты. Умерла!

— Я знаю. Я была там, — сказала я с иронией в голосе.

Он покачал головой, не оценив моего мрачного юмора. Его плечи казались шире, руки крепче. Даже его рост, как будто изменился. Хотя с его лицом всё было в порядке, я не могла не задаться вопросом, как выглядел его живот? Зажил ли он или был испещрён шрамами?

Тяжело вздохнув, он опустился в изножье моей кровати и провёл руками по волосам. Непослушная прядь упала на его янтарные глаза. Он попытался убрать её, но она снова упала обратно.

— Как у тебя дела? — спросила я.

Он хмыкнул.

— А как ты думаешь? Ты умерла, — повторил он.

Из-за утреннего солнца, пробивавшегося сквозь жалюзи, его глаза казались более блестящими, как будто он был готов заплакать.

Я схватила его руку, которой он скручивал мою смятую простыню.

— Ты же не думал, что я позволю тебе стать единственной живой легендой?

Я нацепила на себя улыбку и подмигнула ему.

— И ведь всё вышло гораздо лучше, чем если бы ты стал мёртвой легендой.

Он хмыкнул, но его пальцы смягчились в моей руке.