Любовь и проклятие камня

— Когда ты увидела мои руки в синяках, ты испугалась: а не скрываю ли я от тебя каких-нибудь ранений, хотя я просто гонял мальчишек безусых. А на тебя напали. Поставь себя на мое место. Зная о моем ранении, зная, что я мучаюсь от боли, ты бы… ты бы как поступила?

Женщина опустила глаза, глянула на завязки чимы и проговорила:

— Отвернись.

И Соджун отвернулся. Он слышал, как шуршал шелк, слышал дыхание любимой, и на него накатывала волна боли, такой удушающей, что не вздохнуть. Он слышал, как Елень сдерживает стон, но от этого становилось только больней. Он убьет этих подонков, даже если они были в столице наездом. Он их найдет! Найдет!

— Готово, — пробормотала Елень, и капитан обернулся и тут же смущенно отвел глаза.

Грудь поддерживал широкий плотный лиф, завязывающийся на спине несколькими тесемками. Чима была спущена до бедер, оголяя бледную кожу, открывая взору живот в том числе и пупок, и огромный лиловый синяк, разлившийся с правого бока ровными краями, уродовал стройный стан. У Соджуна едва не подкосились ноги.

— Доктор Хван, — кое-как промолвил он сухими губами.

— Он уехал, как сошел снег. Ты же знаешь…

И тогда Соджун поднял на Елень глаза.

— Расскажи, как болит. Опиши боль.

— Да она почти не…

— Опиши боль. Скажи, что чувствуешь.

И Елень сдалась. Ей было неловко настолько, что она была готова провалиться сквозь землю. Опять она перед ним голая! Опять он напуган! Опять обвиняет себя. И тогда она шагнула к нему, наступила на спущенную юбку и едва не упала. Капитан подхватил ее, и она неуклюже ткнулась ему носом в грудь.

Вновь мужские руки на обнаженной коже. Вновь острое, горячее дыхание на макушке, вновь бешеный галоп сердца под ухом, и собственное откликается мучительно-щемяще. И Елень вдруг обняла капитана.

— Больно. Мне больно, Соджун. Я думала, что смогу его достать, но он увернулся, и я налетела на телегу. Я даже не заметила, что ударилась. Этот человек… Этот человек… Он разбивал наши горшки! Он сталкивал ящики с телеги и бил посуду. А я… Я не смогла его остановить. Пыталась, но не смогла. Он воин, но навредить мне не хотел. Я достала его клинком… Но он перебил почти половину моей посуды!

И Елень задышала часто, боясь заплакать. Сейчас слезы были ни к чему.

Мужчина отстранил ее от себя, присел на сундук, стоящий позади него, и притянул к себе Елень. Она шагнула и замерла, а капитан всматривался в темное пятно, боясь прикоснуться к нему. Верхняя часть пятна залезала на ребра, нижняя — опускалась за линию, до которой была приспущена чима. Этот страшный синяк не смогла скрыть и раскрытая ладонь Соджуна. Капитан судорожно сглотнул.

— Опиши боль, — вновь повторил он.

Женщина тяжело вздохнула, но за бок не взялась — хорошо, значит, ребра целы.

— Ноет, и будто перекатывается, — тихо ответила Елень.

Соджун, терзаемый собственным бессилием, сжал и разжал кулаки, поднял на любимую глаза, там плескались тоска и боль. Огонек свечи дрожал, освещая бледное лицо Елень и ее грустные глаза, виновато глядящие на капитана.

Она впервые видела его с распущенными волосами. С них еще капала вода, ханбок на спине промок, и, наверняка, мокрый шелк холодил кожу. Без пучка Соджун выглядел иначе. Он вдруг стал старше и суровее и походил на какое-то древнее божество, лик которого Елень видела когда-то в детстве, вот только припомнить не могла, где именно. И ладони, невольно сжимавшиеся в кулаки, чуть дрожали. Елень улыбнулась и провела рукой по волосам капитана. В этот миг глаза мужчины дрогнули, и взгляд потеплел, а она шагнула к нему еще ближе и притянула к себе. Робко, неуверенно капитан склонил голову на высокую женскую грудь. Кулаки разжались, и Соджун прижался к груди любимой женщины, обняв стройный стан одной рукой. Он слышал учащенное биение ее сердца, чувствовал пульс под бледной, прозрачной кожей, ощущал ласковое поглаживание узких ладошек по голове и плечам, и страх, отравляющий душу, отпускал из своих цепких лап жертву. Соджун тяжело вздохнул:

— Я сойду с ума, если с тобой что-нибудь…

— Тихо, тихо…, — прошептала Елень, склоняясь к нему.

Мужчина поднял на нее взор. Взгляд скользнул от глаз вниз и замер на приоткрытых губах. В груди тут же сжалось томительно и нежно. Капитан судорожно сглотнул. Поймал взгляд любимых глаз, ласково на него глядящих, и кровь по жилам побежала быстрей. Женская ладошка скользнула по гладко выбритой щеке, дыхание коснулось кожи и, кажется, обожгло. Соджун потянул к себе женщину, усаживая на колено. Елень и не думала сопротивляться. Он смотрел в ее прекрасные зеленые глаза, и душа замирала от волнения. Вновь взгляд на губы, и те, словно уловив мужской посыл и принимая его, дрогнули едва заметной улыбкой, и тогда Соджун поцеловал.