Любовь и проклятие камня

— Я здесь хозяин! Я! Быстро найти Сонъи, мать ее где-то спрятала! Обыскать все!

Слуги переглядывались, но не двигались с места. Ну, найдут они девчонку, ее уведут в Бёнгван, а потом приедет хозяин и? Ни для кого не секрет, что молодой господин влюблен в Елень, у всех глаза есть! Все видели, как он на руках ее нес в купельную да как смотрел на нее при этом. А вчера так и вовсе кухарка их видела в саду, она, правда, говорила, что было темно, но то, что они там целовались, и так понятно. Не ровен час, она наложницей станет, считай — остальным госпожой. А если и нет, то приедет господин, как вынет меч, да начнет головы рубить, что девчонку выдали.

— Ну! — закричал дед, глядя на притихшую челядь.

И тут из толпы в сторону бросилась одна женщина, за ней другая, а потом и все остальные разбежались, на разные голоса звали Сонъи, но девочки так нигде и не было. Старик смотрел на бегавшую чернь и тут заметил легкую улыбку, которая играла на лице Елень. Она наблюдала за происходящим, но не волновалась, значит…

— Стойте! — закричал политик и поднял руку.

Слуги перестали метаться, а он подошел к рабыне, которая тут же выпрямилась под пристальным взглядом хозяина. Зеленые глаза смотрели с издевкой и насмешкой. Ох, уж эти ведьмовские глаза!

— Где она? — тихо спросил дед.

— Не скажу, — нагло ответила рабыня. Он уже замахнулся, чтоб ударить и ее, но тут в толпе челяди произошло какое-то замешательство, и к хозяевам вышла женщина, таща за руку пятилетнюю девочку.

— Господин, господин! — закричала женщина, и старик перевел на нее взгляд. — Сонъи на речке! Господин, моя дочь видела, как Елень вывела Сонъи с тазом за ворота, наказывая идти к мосту у храма.

Старик бросил взгляд на зеленоглазую рабыню, та от страха едва стояла на ногах. Жизнь по капле с каждым новым вдохом вытекала из нее. Это старик сразу заметил, усмехнулся довольно. Женщина побледнела еще больше.

— Эй, вы там! Слышали? Она у моста! Быстро приведите ее! — закричал старик, а потом обратился к служителям Бёнгвана. — Подождите, сейчас девчонку приведут.

Те решили подождать и остались в стороне.

— Господин! — крикнула Елень, вставая на пути старика. — Побойтесь Неба!

Но тот отвесил ей звонкую пощечину.

— Что? — вскричал он.

— Дедушка! — закричал Чжонку в отчаянии.

Дед замахнулся на него костылем, мальчик зажмурился, но удара так и не получил, хотя и услышал, как костыль ударил по телу, а рядом кто-то вздохнул с болью в голосе. Он распахнул глаза и обомлел: между ним и дедом стояла Елень. Это ее ударил дедушка, это она так вздохнула. Он уже хотел было вскричать, но женщина шагнула к нему, схватила за плечи, притянула к себе и быстро сказала на ухо:

— Беги, Чжонку! Беги! Спаси Сонъи! Не дай им забрать ее в Бёнгван.

— А как же…

— Он меня не убьет! Беги! Они не должны ее забрать!

Юноша смотрел в лицо несчастной матери, а видел в ее чертах черты дорогой Сонъи. Если Сонъи… Если Сонъи… Хванге, наверное, уже доскакал до отца, и тот спешит сюда, значит, скоро будет здесь, поэтому…

Мальчик сорвался с места, оттолкнул от себя слуг, подбежал к лошади, на которой приехал смотритель Бёнгвана, и птицей взмыл в седло, никто ничего не успел сделать. Чжонку ногой отпихнул слугу, держащего лошадь, стукнул пятками по крутым бокам. Люди брызнули из-под копыт в разные стороны. Дед что-то кричал вслед внуку, но Чжонку не слышал, что именно из-за стука собственной крови в ушах.

Елень, увидев это, счастливо улыбнулась: верхом Чжонку будет быстрее убежавших слуг. От старика эта улыбка не ускользнула. Он ударил ее еще раз по спине, женщина, не ожидавшая удара, охнула и кое-как осталась стоять на ногах, но, когда старик замахнулся опять, она вырвала из слабых рук костыль и сбросила его под ноги напуганной челяди.

— Ах ты! — зашипел хозяин.

— Хотите Небо закрыть руками? Кары не боитесь?

— Молчать!

— Я и так молчала! Молчала, когда вы, жалея лошадь, заставляли таскать тяжелую телегу. Молчала, когда вы не давали помыться и поесть вдоволь! Но, когда вы чините зло моим детям, я молчать не стану!

— Эй, вы! Циновку сюда!

— Да хоть до смерти забейте! Все вам воздастся! Все!

И тут старик испугался. Он смотрел на рабыню, жену убитого предателя, слабую женщину, которая так отчаянно хотела защитить своих детей, смотрел и… боялся. Сильней ее он никого никогда не видел. Хотя, нет, видел. Во дворце. Великий король Седжон внушал такой же страх и почитание. Волосы шевельнулись на затылке.

— Ведьма! Что стоите? Циновку и палки сюда!

Слуги зашевелились. Кто-то из мужчин, подскочил к Елень, но она оттолкнула его от себя, как учил дед-генерал — слуга слетел с крыльца. Служители из Бёнгвана, увидев это, решили убраться восвояси. Главный что-то кричал про лошадь, но ему никто не ответил, и мужчины ушли, оглядываясь назад. Капитан магистрата, министр финансов — пусть сами разбираются со своими женщинами. Елень стояла напротив старика, сжав кулаки, и улыбалась. Без боя они ее не возьмут. Старик не знал, кто был ее дед, не знал, что она убила восемь человек, пытаясь спасти своих детей. Не знал ничего, это было ей на руку.