Любовь и удача

– Я взломал мамин компьютер и распечатал письмо от тети Мэл с планом экскурсии. Мы не пересечемся, это я тебе обещаю.

– Взломал? То есть ввел пароль?

Мама не знала – или ей было плевать, – что пароли следует менять время от времени. Одним прекрасным декабрьским днем Арчи подобрал пароль от ее компьютера, и потом с его помощью мы проверяли, какие нас ждут подарки на Рождество.

– А вдруг мы все-таки случайно приедем туда же, куда и они?

Иэн помотал головой:

– Невозможно. Я разработал маршрут так, чтобы этого не произошло. Да и сейчас у нас другие заботы. – Он показал пальцем на небо, а лицо у него было зеленое, как четырехлистный клевер.

Тут я почувствовала, как у меня по спине стекает ледяная струйка, и дернулась вперед.

– Холодно! – закричала я. Из моего окна текла вода. Прямо из-под стекла. – Роуэн! Машина протекает!

Он развернулся, и в ту же минуту небольшой ручеек превратился в широкий ручей.

– Как так?! Макс сказал, что новый верх – отличный.

– Какой верх? Какой Макс? – спросила я, как будто эта информация могла остановить дождь внутри салона.

– Который помогал мне ремонтировать…

– У меня то же самое! – вскрикнул Иэн таким же высоким голосом, как и я. Он вцепился в ручку и попытался поднять и без того поднятое стекло.

– Иэн, это не поможет, – сказала я.

Роуэн повернул ключ зажигания и выехал на дорогу. Нашу Клевер уже никак нельзя было назвать водонепроницаемой. Вода затекала во все щели. Мы пронеслись по небольшому мосту, и к тому времени, как Роуэн затормозил у крошечной заправки с двумя колонками, дождь лился в машину ручьями.

Иэн поспешно опустил стекло и высунул голову. Он дышал, как выброшенная на берег камбала. Я промокла до нитки. На сиденье подо мной образовалась лужа, а волосы повисли мокрыми сосульками.

– Мне ведь это снится? – с надеждой спросил Роуэн и откинулся на спинку сиденья. – Эдди, как нам ее починить?

Куда же без механика Эдди! Я подняла руку и пощупала крышу. Она шаталась, и из щелей лилась вода.

– Внешний вид нас волнует? – спросила я.

Роуэн постучал пальцами по щитку:

– А ты как думаешь?

– Действительно. Нам нужен скотч. Крепкий, плотный скотч.

Роуэн энергично закивал:

– Скотч. Понял. Сейчас спрошу в магазинчике. – Он схватил вязаную шапку, натянул на голову и поспешил к заправке.

– Мы утонем в «фольксвагене», – пробормотал Иэн, барабаня пальцами по приборному щитку. – Представь, какое поместят в газете объявление. Машина-убийца удерживает троих заложников…

– Иэн! – Я накрыла его беспокойную руку своей. Порой мне казалось, что в прошлой жизни Иэн был колибри. Или могучим кофейным зерном. – А что там за история с мамой Роуэна?

Он посмотрел на меня, вскинув брови:

– Ты о чем?

– На заправке я случайно услышала, как он кричит на нее по телефону. Он что-то говорил о решении, которое должен принять до конца лета.

– Правда? – Иэн закусил прядь волос и принялся задумчиво ее жевать. – Я мало что знаю о его семье. Не знал даже, что у него родители в разводе, пока он не упомянул об этом в Буррене.

– Шутишь?

Как же это на него похоже! Да и вообще на всех моих братьев. Мне хотелось все знать о своих друзьях, от имени их первого питомца до любимой пиццы. Лина говорила, что наша первая пижамная вечеринка больше походила на допрос в полиции. А вот моим братьям хватало парочки схожих интересов, чтобы завязать дружбу: «Ты любишь футбол и тако? Ух ты, я тоже!»

Иэн провел пальцем по стеклу, следуя за стекающей каплей дождя.

– Мы с Роуэном редко такое обсуждаем.

Я закатила глаза:

– Слишком увлечены беседами о Titletrack?

– Нет. – Он шумно выдохнул. – То есть мы, конечно, разговариваем о музыке, но чаще – о более важных вещах. О том, что нам дорого и что нас волнует. Все в таком роде.

Я невольно ухмыльнулась:

– То есть вы с Роуэном говорите о чувствах?

Однажды Арчи меня спросил, о чем мы с Линой целыми часами болтаем по телефону, и я ответила: «О том, что мы чувствуем». После этого братья подшучивали надо мной всякий раз после наших с ней телефонных разговоров: «Ну как там Лина? Как ее чувства?»

– Да, вроде того, – кивнул Иэн и бросил на меня беззащитный открытый взгляд. Я сразу поняла, что он собирается в чем-то признаться. – Тебе не хочется, чтобы другие видели тебя саму, без лишних наслоений? То есть не оценивали по успехам в школе или спорте, по популярности, а просто смотрели на тебя – такую, какая ты есть?

Мне захотелось схватить его за плечи и заорать: «Да ты шутишь?!» Ну конечно, мне этого хочется! Я всю жизнь об этом мечтаю.

Значит, Иэн меня понимает? Вот так новость.

– То есть чтобы я была просто Эдди, а не младшей сестренкой Арчи, Уолтера или Иэна?

– Точно, – подтвердил Иэн.

Вдруг до меня дошло, что сейчас мы с Иэном разговариваем как раньше, как будто нет никакого Кабби и у брата под глазом не красовался синяк. Я стала осторожнее выбирать слова, чтобы не нарушить идиллию.

– Но эти ярлыки – неотъемлемая часть нашей жизни, согласен? Мы часто вешаем их на других, причем не важно, правдивые или нет. – Раньше я даже об этом не задумывалась, но ведь мы вешаем ярлыки и на себя самих: Ноль в математике. Любитель заигрывать. Неуклюжий.